И отвернулась она, чтобы спрятать тревогу…

      Дети её – для почёта и славы, нарочно —

      Сами гостям подносили напитки и яства,

      И зазвучали в шатре и под небом открытым

      Чудные песни. И гости внимали им долго,

      И показалось, что сказка – реальностью стала,

      Нет ни беды, ни болезни, ни скуки, ни страха.

      Только Альне всё искала услышать тот голос,

      Кто бы мог петь? Но никто ею узнанным не был.

      Так неужели в лесу пел тот самый царевич?

      Нет, мать сказала, Леир далеко уезжает,

      Голос его не могли услыхать при дороге.

      Вышла Альне из шатра и коня отыскала —

      Здесь не водили коней запирать на конюшне,

      А оставляли пастись – никогда не ушли бы

      Лошади, дивного места покинув не в силе.

      Тут и решилась Альне, никому не сказавшись.

      Ночь так светла, так ярка и понятна дорога —

      Светится, точно её изнутри освещают,

      Что заблудиться нельзя. И Альне ускакала.

      И любовалась ночным, сладко пахнущим лесом,

      Звёзды считала, цветы закрывала руками,

      Трогала ветки, и ветки чуть слышно звенели;

      И колыбельные пели незримые птицы.

      Было не страшно совсем, она ехала дальше

      И добралась до ручья, ледяного, ночного,

      В нём умывалась и долго сидела в забвеньи

      Рядом, и всё ей казалось, что слышится песня.

      Так ей хотелось догнать эту песню скорее,

      Что далеко забрела. В полночь звёзды исчезли,

      Кроны деревьев сгустились, светило ночное

      Скрылось. Ни зги не видать, и пропала дорога,

      Странные звуки и чёрные шёпоты злые

      Вдруг обступили. Альне ещё долго держалась

      И не пугалась, но тени ночные сильнее:

      Те, что мерещатся – много страшнее реальных.

      Спешилась – ехать нельзя, направленья не видно.

      Где-то отец и сестра её ищут, наверно,

      Вот уж забота теперь для хозяев! (Досада

      Страха сильнее; клянет свою смелость и глупость…)

      «Стой и не бойся», – внезапно послышался голос,

      Был он негромким, но вздрогнула дева невольно.

      Впрочем, и этих двух слов ей хватило – узнала

      В голосе этом звучание песни волшебной.

      Конь ускакал – он, наверное, встретил товарку,

      Где-то вдали раздалось их приветное ржанье.

      Поступи эльфов не слышно. Но чувствует дева,

      Что незнакомец стоит рядом с ней, очень близко.

      «Что мне бояться? Тебя ли? Тебя не боюсь я.

      Лес привечает меня, я ему не чужая».

      «Кто ты, и как оказалась здесь? Ты – не эльфийка.

      Что может делать в чащобе моей вековечной

      Смертная дева? Неужто милы ей напевы

      Древнего леса, который за долгие годы

      Не потерял ни листа, ни цветка не доверил

      Даже эльфийским рукам – ни сорвать, ни потрогать?»

      Голос его был насмешливым, звонким, весёлым,

      Но и притом – голос