Деве прекрасной, невесте твоей наречённой.

      И захотелось ещё мне немного послушать.

      Я и поехала в лес, но искала я песню,

      А не певца».

                              «На певца же сама наскочила;

      Нынче певец я, не воин, и это отрадно,

      Буду сегодня тебе я ещё и хранитель,

      Ибо деревья чужих принимают с опаской,

      Хоть и не враг ты, но время тревожное – звери

      В лес забредают, бегут от войны из-за моря

      Люди, и разные люди, а наши границы

      Хоть и тверды, но находятся в них и лазейки.

      …Или уйти мне, коль ты ничего не боишься?» —

      Он засмеялся. Она отвечала серьёзно:

      «Нет, я боюсь. И одна не хочу оставаться.

      Я не страшусь ни зверья, ни людей из-за моря,

      Только того, что нашепчут мне тени лесные.

      Страшно ещё, обретя, потерять, что искала…»

      «Нота твоя так чиста, звук речей не фальшивый.

      Странны людей голоса – слишком много в них крови,

      Твой же звучит горячей, чем когда-либо слышал.

      Дева, садись, отдохни. Чтобы ты не замёрзла,

      Я постелю тебе плащ, вот сюда, осторожно», —

      Он придержал её локоть рукой своей лёгкой

      И опустился на землю – казалось бы, близко.

      «Где ты? Леир, в темноте ничего я не вижу,

      Кажется мне, что тебя, может, вовсе и нету…»

      «Здесь я, держи мою руку», – он сжал её пальцы,

      Свежей и гибкой была его кисть, и прохладной.

      Молвит он: «Жаркие, чуткие руки у смертных,

      Яркий и гордый язык, он и смелый, и острый,

      Жить им недолго, они и стараются жарче?»

      «Много ты видел людей?» – отвечала царевна.

      «Нет, я с рождения или в лесу, или в море,

      Видел людей я в бою только. Бьётесь вы насмерть,

      И неужели под стать вашим воинам девы?

      Наши, эльфийские, и холодней, и прозрачней».

      «Девы прекрасные в царстве отца Таруила!

      Хоть бы эльфийским они не чета, ну и ладно!

      Только Эльке может с ними красою поспорить —

      Это сестра моя, я-то, конечно, другая.

      Стой… в темноте эльфы видеть, наверно, умеют?

      Ты обнаружил в лесу меня…»

                                                         «Только услышал, —

      Эльф отвечал, и в ответе улыбка звучала. —

      – Видеть могу в темноте только свет, только образ,

      Цвета волос или глаз я, конечно, не знаю».

      «Что же за образ, – Альне удивилась, – ты видишь?

      Что представляю собой я в обличье незримом?»

      Только царевич Леир промолчал почему-то,

      И, оскорбившись, она отняла свою руку.

      «Так расскажи мне про ваших красавиц эльфийских!

      Замуж, я знаю, берут иногда их и люди…»

      «Если достойному мужу, царю – отдаём мы

      Дев наших милых, они мудрецов украшают.

      Вот и заморский Бриэл скоро в жены эльфийку

      Зеиль возьмёт, и отдать храбрецу её рады

      Родичи наши морские союзнику-брату.

      Зеиль