Так приходит гроза, так приходит цунами, так сгущаются

      тучи на небе рваном.

      Я любила дважды, и оба раза я приходила

      разрушительным ураганом.

      Я любила так, что зашкаливал счётчик Гейгера,

      что срывало крыши у соседних зданий,

      становился мир вокруг нас всё обнажённее,

      всё первозданней.

      Я любила дважды, и оба раза – всесокрушающе

      и зверино.

      Я любила так, что их мир распадался, становился голой

      пустой равниной.

      Так приходит торнадо, смывая к чёрту все застройки,

      грязный людской муравейник,

      Так из тёмных углов паутину и грязь выметает

      Господень веник,

      не останется скрытых мест – ни мышиного лаза,

      ни узкой щели.

      Так приходит моя любовь – сокрушительное очищение.

      И когда смывала всё к чёрту ледяная нерассуждающая

      вода,

      оба раза на голой равнине потом вырастали прекрасные

      города,

      где цвели сады и играли дети, и быки паслись,

      бубенчиками звеня…

      Оба раза они становились счастливы – разумеется,

      без меня.

      Вот они лежат в темноте, не спят,

      Вот проём окна – тёмно-синий пустой квадрат,

      тихо, словно звуки тонут в большой воронке,

      словно даже сердце останавливается в груди.

      и она уткнулась ему в плечо,

      и дышит тихонько,

      думает, что надо не разбудить.

      В горле всё скребёт – оно бывает так при простуде,

      вот сплошная кругом зима, далеко до лета.

      «кем нас подменили, мой хороший,

      кто эти люди?

      почему они так далеко друг от друга,

      на разных концах планеты?

      Как просить прощения за эту тоску, за пустоту внутри?

      Господи, не бросай,

      посмотри на нас, посмотри».

      И вжимается в плечо ему, словно в поисках остатков

      тепла,

      замирает земля под тихой снежной порошею.

      Он целует её в макушку

      и думает: ну не плачь.

      Что ты, моя хорошая.

      …а мне снилось, что над нашей квартирой нет потолка,

      что над нами неспешно плывут тяжёлые облака,

      как большая и ласковая рука,

      и из них просыпается снег,

      и ложится прямо на нас, и не тает, и звуков нет

      в этой заколдованной белизне.

      С последнего этажа, с девятого, выход в небо,

      и оно плывёт неотвратимо и немо,

      больше