Оленей гонят к новым берегам

      И пастбищам. Охотник жжёт в костре

      Игрушки дочери и старую одежду,

      Всё, что в дорогу не возьмёшь с собой.

      Здесь жили, здесь оленей выпасали

      Без малого осенний целый месяц,

      И здесь похоронили и отца.

      Он тут лежит, на дровяном настиле

      Среди подмокших серебристых мхов,

      И он уже не снимется с кочевья.

      Охотник жжёт истрепанную шапку,

      Глядит в костёр, а из костра глядят

      Зеленоглазые седые духи тундры,

      Ещё не уходящие на север,

      Ещё не покидающие племя,

      Ещё не растворившиеся в зимах.

      Они ещё являются шаманам,

      Они ещё поют под звуки бубна,

      И видно их, когда горит костёр,

      Костёр, где племя жжёт свои пожитки,

      Чтоб выдвинуться к пастбищам другим.

      Были у девочки цветок на окошке,

      Мама да две подобрашки-кошки,

      Белая да рыжая, и так они славно жили,

      Дружили с соседями, здоровались даже с чужими,

      Покупали летом черешню и вишню,

      Радовались, если солнце на небо вышло,

      Радовались, если дождь стрекотливый.

      Рыжая кошка хвост распушала длинный,

      Белая кошка мурчала.

      И длилось их счастье без конца и начала.

      Но однажды к девочке пришла смерть, и так она

      ей говорила:

      «Никогда так не будет вечно, кончатся силы,

      Заберу я у тебя маму, заберу и рыжую кошку,

      Заберу и белую, и тебя посажу в лукошко

      С твоими беленькими косичками, розовыми ноготками,

      Унесу туда, где всё становится камень,

      Где одна чернота, где нет никакого дальше.

      И цветок на окошке зачахнет даже».

      И заплакала девочка, и плакала, а потом встала

      И пошла по рельсам из ржавого металла,

      Мимо заводов и кладбищ, мимо ГЭС и АЭС,

      И дошла до севера, где миру конец.

      И она стояла, и лежала вокруг вода,

      Много тысяч веков лежала вокруг вода.

      И были лишь камни, да волны, да птичья драка,

      И тогда в девочке вдруг не стало никакого страха.

      Потому что была её голова скалою и камнем,

      И были старыми рельсами руки с розовыми ноготками,

      И цветы эдельвейсы росли из тела,

      А девочка стояла, говорила, смотрела,

      И волосы её были брызгами океана,

      И было ей смешно и странно,

      А страха не было вообще никакого.

      И тогда она смерти сказала такое слово:

      «Ничего не возьмёшь ты, я стала сильнее камня,

      С белыми косичками, розовыми ноготками,

      Лишённая страха, как северная вода.

      И никого не возьмёшь ты у меня никогда».

      И когда она вернулась, мама стала немного старше,

      И кошки, но это не было больше страшно.

      И она сказала: «Мама, я видела смерть,

      но я стала её сильней,

      Я тебя и кошек никогда не отдам ей,

      И