Морганатическую фрамугу

      выломал я из оконного круга,

      чем сохранил её дни.

      Дом ликвидировали без звука.

      Боже, царя храни!

      Этот скрипичный ключ деревянный,

      свет заоконный, узор обманный,

      видели те, кто расстрелян, в упор.

      Смой фонограмму, фата-моргана!

      У мальчугана заспанный взор…

      Аж кислотой, сволота, растворили…

      – Дети! Как формула дома Романовых?

      – H₂SO₄!

      Боже, храни народ бывшей России!

      Серные ливни нам отомстили.

      Фрамуга впечаталась в серых зрачках

      мальчика с вещей гемофилией.

      Не остановишь кровь посейчас.

      Морганатическую фрамугу

      вставлю в окошко моей лачуги

      и окаянные дни протяну

      под этим взглядом, расширенным мукой

      неба с впечатанною фрамугой.

      Боже, храни страну.

      Да, но какая разлита разлука

      в формуле кислоты!

      И утираешь тряпкою ты

      дали округи в раме фрамуги

      и вопрошающий взор высоты.

      Я спросил у папы римского:

      «Вы верите в тарелки?»

      Улыбнувшись, как нелепости,

      мне ответил папа:

      «Нет».

      И Христос небес касался,

      лёгкий, как дуга троллейбуса,

      чтоб стекала к нам энергия,

      движа мир две тыщи лет.

      В Папскую библиотеку

      дух Иванова наведывался.

      И шуршал рукав папирусный.

      Был по времени обед.

      Где-то к Висле мчались лебеди.

      Шла сикстинская побелка.

      И на дне реки познания

      поблёскивал стилет.

      Пазолини вёл на лежбище

      по Евангелью и Лесбосу.

      Боже, где надежда теплится?

      Кому вернуть билет?

      Бах ослеп от математики,

      если только верить Лейбницу.

      И сибирской группы «Примус»

      римский пел эквивалент.

      Округлив иллюминаторы,

      в виде супницы и хлебницы

      проплыла капелла Паццы,

      как летающий объект.

      В небесах на телеспутнике

      Си-би-эс сражалось с Эй-би-си.

      Жили жалко. Жили мелко.

      Не было идей.

      Землю, как такси по вызову,

      ждала зелёная тарелка.

      Кто-то в ней спросил по рации:

      «Вы верите в людей?»

      «I