Во мне живёт непостижимый свет.

      Кишки проверил – батареек нет.

      Зверёк безумья въелся в мой

      скелет.

      Поэт внутри безумен, не извне…

      Во сне

      я вижу храмовый проект

      в Захарово. Оторопел

      автопортретный парапет…

      Спасибо Алексу Сосне за помощь.

      Дай осуществить проект,

      чтоб искупить вину греховных лет!..

      Я выбегаю на проспект.

      На свет

      летят ночные бабочки: «Привет!»

      Мне мент орёт: «Переключайте свет!»

      Народ духовный делает минет.

      Скинхед

      пугает сходством с ламою-далай

      Мне, Господи, еще лет десять дай

      транслировать Тебя сквозь наш раздрай!

      Поэту Кисти ты ответил «нет».

      Другой был, как Любимов, юн и сед,

      дружил с Блаватской, гений, разгильдяй.

      Поэт внутри безумен, не вовне —

      в занудно-шизанутой стороне,

      где даже хлеб мы называем «бред».

      Дух падших листьев – как «Martini Dry».

      Уехать бы с тобою на Валдай!

      Там, где Башмет играет на сосне.

      У красных листьев

      запах каберне.

      Люблю Арбат, набитый, как трамвай,

      проспекта посиневшее яйцо.

      Люблю, когда Ты дышишь горячо.

      Мне, Господи, ещё лет десять дай!

      Какой ты будешь через десять лет,

      Россия, с отключённым светом край?

      Кто победит – Господь или кастет?

      Мне, Господи, ещё лет десять дай!

      Вдруг пригодится мой

      никчёмный свет,

      взвив к небу купол,

      где сейчас сарай…

      Безумье жить. За десять лет почти

      безумье мысли может нас спасти.

      Меня от слова не освободи —

      хотя бы десять лет дай, Господи.

      Двадцатилетнюю несут —

      наверно, в рай?

      За что заплатим новыми

      «Норд-Остами»?

      О, Господи, Ты нас не покидай!

      Хотя бы Ты не покидай нас, Господи!

      Жизнь вдохните в школьницу лежащую!

      Дозы газа, веры и стыда.

      И чеченка, губы облизавшая,

      не успела. Двух цивилизаций

      не соединила провода.

      Два навстречу мчащихся состава.

      Машинист сигает на ходу!

      В толпах душ, рванувшихся к астралу,

      в конце света как Тебя найду?

      Что творится!..

      Может, ложь стокгольмская права,

      если убиенному убийца

      пишет в рай ведущие слова?!

      Нет страданья в оправданье тяги,

      отвергающей дар Божий – жизнь.

      Даже в Бухенвальде и в ГУЛАГе

      не было самоубийств.

      Чудо жизни, земляничное, грибное,

      выше