Я курю, бездельничаю, пью,

      грешен и ругаюсь, как сапожник;

      если бы я начал жизнь мою

      снова, то еще бы стал картежник.

      Заметен издали дурак,

      хоть облачись он даже в тогу:

      ходил бы я, надевши фрак,

      в сандалиях на босу ногу.

      И вкривь и вкось, и так и сяк

      идут дела мои блестяще,

      а вовсе наперекосяк

      они идут гораздо чаще.

      Я сам за все в ответе, покуда не погас,

      я сам определяю жизнь свою:

      откуда дует ветер, я знаю всякий раз,

      но именно туда я и плюю.

      Я жил хотя довольно бестолково,

      но в мире не умножил боль и злобу,

      я золото в том лучшем смысле слова,

      что некуда уже поставить пробу.

      Чуждый суете, вдали от шума,

      сам себе непризнанный предтеча,

      счастлив я все время что-то думать,

      яростно себе противореча.

      Ушли куда-то сила и потенция.

      Зуб мудрости на мелочи источен.

      Дух выдохся. Осталась лишь эссенция,

      похожая на уксусную очень.

      Не люблю вылезать я наружу,

      я и дома ничуть не скучаю,

      и в душевную общую стужу

      я заочно тепло источаю.

      Моя душа брезглива стала

      и рушит жизни колею:

      не пью теперь я с кем попало,

      из-за чего почти не пью.

      За лютой деловой людской рекой

      с холодным наблюдаю восхищением;

      у замыслов моих размах такой,

      что глупо опошлять их воплощением.

      На лень мою я не в обиде,

      я не рожден иметь и властвовать,

      меня Господь назначил видеть,

      а не кишеть и соучаствовать.

      В шумихе жизненного пира

      чужой не знавшая руки,

      моя участвовала лира

      всем дирижерам вопреки.

      В нашем доме выпивают и поют,

      всем уставшим тут гульба и перекур,

      денег тоже в доме – куры не клюют,

      ибо в доме нашем денег нет на кур.

      Душевным пенится вином

      и служит жизненным оплотом

      святой восторг своим умом,

      от Бога данный идиотам.

      Последнее время во всем неудача,

      за что бы ни взялся – попытка пустая,

      и льется урон, убедительно знача,

      что скоро повалит удача густая.

      Высокое, разумное, могучее

      для пьянства я имею основание:

      при каждом подвернувшемся мне случае

      я праздную свое существование.

      Хоть за собой слежу не строго,

      но часто за руку ловлю:

      меня во мне излишне много

      и я себя в себе давлю.

      Усталость, праздность, лень и вялость,

      упадок сил и дух в упадке…

      А бодряков – мешает жалость —

      я пострелял бы из рогатки.

      Я пока из общества не изгнан,

      только ни во что с ним не играю,

      ибо