Здравствуй, Красное море, акулья уха,

      Негритянская ванна, песчаный котел!

      На утесах твоих, вместо влажного мха,

      Известняк, как чудовищный кактус, расцвел.

      На твоих островах в раскаленном песке,

      Позабыты приливом, растущим в ночи,

      Издыхают чудовища моря в тоске:

      Осьминоги, тритоны и рыбы-мечи.

      С африканского берега сотни пирог

      Отплывают и жемчуга ищут вокруг,

      И стараются их отогнать на восток

      С аравийского берега сотни фелуг.

      Как учитель среди шалунов, иногда

      Океанский проходит средь них пароход,

      Под винтом снеговая клокочет вода,

      А на палубе – красные розы и лед.

      Ты бессильно над ним; пусть ревет ураган,

      Набухает волна за волной, гора,

      Лишь и будет, что скажет, вздохнув, капитан:

      «Слава Богу, свежо, надоела жара!» —

      Блещет воздух, налитый прозрачным огнем,

      И лучи его сывятся, словно цветы,

      Море, Красное Море, ты царственно днем,

      Но ночами вдвойне ослепительно ты.

      Только в небо скользнут водяные пары,

      Тени черных русалок мелькнут на волнах,

      Да чужие созвездья, кресты, топоры,

      Над тобой загорятся в небесных садах.

      И когда выступает луна на зенит,

      Вихрь проносится, запахи леса тая,

      От Суэца до Бабель-Мандеба звенит,

      Как Эолова арфа, поверхность твоя.

      И ты помнишь, как, только одно из морей,

      Ты исполнило некогда Божий закон,

      Разорвало могучие сплавы зыбей,

      Чтоб прошел Моисей и погиб Фараон.

      Ах, наверно, сегодняшним утром

      Слишком громко звучат барабаны,

      Крокодильей обтянуты кожей,

      Слишком звонко взывают колдуньи

      На утесах Нубийского Нила,

      Потому что сжимается сердце,

      Лоб горяч и глаза потемнели,

      И в мечтах оживленная пристань,

      Голоса смуглолицых матросов,

      В пенных клочьях веселое море,

      А за морем ущелье Дарфура,

      Галереи-леса Кордофана

      И великие воды Борну.

      Города, озаренные солнцем,

      Словно клады в зеленых трущобах,

      А из них, как грозящие руки,

      Минареты возносятся к небу.

      А на тронах из кости слоновой

      Восседают, как древние бреды,

      Короли и владыки Судана,

      Рядом с каждым, прикованный цепью,

      Лев прищурился, голову поднял

      И с усов лижет кровь человечью,

      Рядом с каждым играет секирой

      Толстогубый, с лоснящейся кожей,

      Черный, словно душа властелина,

      В ярко-красной