В Шоа воины хитры, жестоки и грубы,

      Курят трубки и пьют опьяняющий тэдж,

      Любят слушать одни барабаны да трубы,

      Мазать маслом ружье, да оттачивать меч.

      Харраритов, галла, сомали, данакилей,

      Людоедов и карликов в чаще лесов

      Своему Менелику они покорили,

      Устелили дворец его шкурами львов.

      И, смотря на потоки у горных подножий,

      На дубы и полдневных лучей торжество,

      Европеец дивится, как странно похожи

      Друг на друга народ и отчизна его.

      Колдовская страна! Ты на дне котловины,

      Задыхаешься, льется огонь с высоты,

      Над тобою разносится крик ястребиный,

      Но в сияньи заметишь ли ястреба ты?

      Пальмы, кактусы, в рост человеческий травы,

      Слишком много здесь этой паленой травы,

      Осторожнее! В ней притаились удавы,

      Притаились пантеры и рыжие львы.

      По обрывам и кручам дорогой тяжелой

      Поднимись, и нежданно увидишь вокруг

      Сикоморы и розы, веселые села

      И зеленый, народом пестреющий, луг.

      Здесь колдун совершает привычное чудо,

      Там, покорна напеву, танцует змея,

      Кто сто таллеров взял за больного верблюда,

      Сев на камне в тени, разбирает судья.

      Поднимись еще выше! Какая прохлада!

      Словно позднею осенью пусты поля,

      На рассвете ручьи замерзают, и стадо

      Собирается кучей под кровлей жилья.

      Павианы рычат средь кустов молочая,

      Перепачкавшись в белом и липком соку,

      Мчатся всадники, длинные копья бросая,

      Из винтовок стреляя на полном скаку.

      И повсюду, вверху и внизу, караваны

      Дышат солнцем и пьют неоглядный простор,

      Уходя в до сих пор неоткрытые страны

      За слоновою костью и золотом гор.

      Как любил я бродить по таким же дорогам,

      Видеть вечером звезды, как крупный горох,

      Выбегать на холмы за козлом длиннорогим,

      На ночлег зарываться в седеющий мох.

      Есть музей этнографии в городе этом

      Над широкой, как Нил, многоводной Невой,

      В час, когда я устану быть только поэтом,

      Ничего не найду я желанней его.

      Я хожу туда трогать дикарские вещи,

      Что когда-то я сам издалека привез,

      Чуять запах их странный, родной и зловещий,

      Запах ладана, шерсти звериной и роз.

      И я вижу, как знойное солнце пылает,

      Леопард, изогнувшись, ползет на врага,

      И как в хижине дымной меня поджидает

      Для веселой охоты мой старый слуга.