Ее и серьги, и запястья,

      Звеня, к восторгам сладострастья,

      К утехам пламенным зовут,

      Алмазы блещут там и тут,

      И, тень бросая на ланиты,

      Во всем обилии красы,

      Жемчужной нитью перевиты,

      Падут роскошные власы;

      В ней совесть сердца не тревожит,

      Стыдливо не вспыхает кровь,

      Купить за злато всякий может

      Ее продажную любовь.

      И внемлет дева разговорам,

      И ей они звучат укором;

      Гордыня пробудилась в ней,

      И говорит с хвастливым взором:

      «Я власти не страшусь ничьей;

      Заклад со мной держать хотите ль?

      Пускай предстанет ваш учитель,

      Он не смутит моих очей!»

      Вино струится, шум и хохот,

      Звон лютней и кимвалов грохот,

      Куренье, солнце и цветы;

      И вот к толпе, шумящей праздно,

      Подходит муж благообразный;

      Его чудесные черты,

      Осанка, поступь и движенья,

      Во блеске юной красоты,

      Полны огня и вдохновенья;

      Его величественный вид

      Неотразимой дышит властью,

      К земным утехам нет участья,

      И взор в грядущее глядит.

      То муж на смертных непохожий,

      Печать избранника на нем,

      Он светел, как архангел божий,

      Когда пылающим мечом

      Врага в кромешные оковы

      Он гнал по манию Иеговы.

      Невольно грешная жена

      Его величьем смущена

      И смотрит робко, взор понизив,

      Но, вспомня свой недавный вызов,

      Она с седалища встает

      И, стан свой выпрямивши гибкий

      И смело выступив вперед,

      Пришельцу с дерзкою улыбкой

      Фиал шипящий подает.

      «Ты тот, что учит отреченью —

      Не верю твоему ученью,

      Мое надежней и верней!

      Меня смутить не мысли ныне,

      Один скитавшийся в пустыне,

      В посте проведший сорок дней!

      Лишь наслажденьем я влекома,

      С постом, с молитвой незнакома,

      Я верю только красоте,

      Служу вину и поцелуям,

      Мой дух тобою не волнуем,

      Твоей смеюсь я чистоте!»

      И речь ее еще звучала,

      Еще смеялася она,

      И пена легкая вина

      По кольцам рук ее бежала,

      Как общий говор вкруг возник,

      И слышит грешница в смущенье:

      «Она ошиблась, в заблужденье

      Ее привел пришельца лик —

      То