Я зрел во сне, что будто умер я;

      Душа, не слыша на себе оков

      Телесных, рассмотреть могла б яснее

      Весь мир – но было ей не до того;

      Боязненное чувство занимало

      Ее; я мчался без дорог; пред мною

      Не серое, не голубое небо

      (И мнилося, не небо было то,

      А тусклое, бездушное пространство)

      Виднелось; и ничто вокруг меня

      Различных теней кинуть не могло,

      Которые по нем мелькали;

      И два противных диких звуков,

      Два отголоска целыя природы,

      Боролися – и ни один из них

      Не мог назваться побежденным. Страх

      Припомнить жизни гнусные деянья

      Иль о добре свершенном возгордиться

      Мешал мне мыслить; и летел, летел я

      Далеко без желания и цели –

      И встретился мне светозарный ангел;

      И так, сверкнувши взором, мне сказал:

      «Сын праха – ты грешил – и наказанье

      Должно тебя постигнуть, как других;

      Спустись на землю – где твой труп

      Зарыт; ступай и там живи, и жди,

      Пока придет Спаситель – и молись…

      Молись – страдай… и выстрадай прощенье…»

      И снова я увидел край земной;

      Досадой вид его меня наполнил,

      И боль душевных ран, на краткий миг

      Лишь заглушенная боязнью, с новой силой

      Огнем отчаянья возобновилась;

      И (странно мне), когда увидел ту,

      Которую любил так сильно прежде,

      Я чувствовал один холодный трепет

      Досады горькой – и толпа друзей

      Ликующих меня не удержала,

      С презрением на кубки я взглянул,

      Где грех с вином кипел, – воспоминанье

      В меня впилось когтями, – я вздохнул,

      Так глубоко, как только может мертвый, –

      И полетел к своей могиле. Ах!

      Как беден тот, кто видит наконец

      Свое ничтожество и в чьих глазах

      Всё, для чего трудился долго он, –

      На воздух разлетелось…

      И я сошел в темницу, узкий гроб,

      Где гнил мой труп, – и там остался я;

      Здесь кость была уже видна – здесь мясо

      Кусками синее висело – жилы там

      Я примечал с засохшею в них кровью…

      С отчаяньем сидел я и взирал,

      Как быстро насекомые роились

      И поедали жадно свою пищу;

      Червяк то выползал