Ночам соловьем обладать,

      Что ведром полнодонным колодцам.

      Не знаю я, звездная гладь

      Из песни ли, в песню ли льется.

      Но чем его песня полней,

      Тем полночь над песнью просторней.

      Тем глубже отдача корней,

      Когда она бьется об корни.

      И если березовых куп

      Безвозгласно великолепье,

      Мне кажется, бьется о сруб

      Та песня железною цепью,

      И каплет со стали тоска,

      И ночь растекается в слякоть,

      И ею следят с цветника

      До самых закраинных пахот.

      Когда до тончайшей мелочи

      Весь день пред тобой на весу,

      Лишь знойное щелканье белочье

      Не молкнет в смолистом лесу.

      И млея, и силы накапливая,

      Спит строй сосновых высот.

      И лес шелушится и каплями

      Роняет струящийся пот.

      Сады тошнит от верст затишья.

      Столбняк рассерженных лощин

      Страшней, чем ураган, и лише,

      Чем буря, в силах всполошить.

      Гроза близка. У сада пахнет

      Из усыхающего рта

      Крапивой, кровлей, тленьем, страхом.

      Встает в колонны рев скота.

      На кустах растут разрывы

      Облетелых туч. У сада

      Полон рот сырой крапивы:

      Это запах гроз и кладов.

      Устает кустарник охать.

      В небе множатся пролеты.

      У босой лазури – по́ходь

      Голенастых по болоту.

      И блестят, блестят, как губы,

      Не утертые рукою,

      Лозы ив, и листья дуба,

      И следы у водопоя.

      Так приближается удар

      За сладким, из-за ширмы лени,

      Во всеоружьи мутных чар

      Довольства и оцепененья.

      Стоит на мертвой точке час

      Не оттого ль, что он намечен,

      Что желчь моя не разлилась,

      Что у меня на месте печень?

      Не отсыхает ли язык

      У лип, не липнут листья к нёбу ль

      В часы, как в лагере грозы

      Полнеба топчется поодаль?

      И слышно: гам ученья там,

      Глухой, лиловый, отдаленный.

      И жарко белым облакам

      Грудиться, строясь в батальоны.

      Весь лагерь мрака на виду.

      И, мрак глазами пожирая,

      В чаду стоят плетни. В чаду –

      Телеги, кадки и сараи.

      Как плат белы, забыли грызть

      Подсолнухи,