С зарей, как это было решено,

      Король, сопровождаемый Бонно

      И Дюнуа с отважною Иоанной,

      Поспешно направлялись в замок странный,

      Чтоб отыскать скорее след желанный.

      О, чудеса! О, сила волшебства!

      Едва сошли они с коней, едва

      За ними двери замка затворились,

      Все четверо тотчас ума лишились.

      Так и у нас в Париже доктора

      Бывают и способны, и учены,

      Пока не настает для них пора

      Торжественно вступить под сень Сорбонны,

      Где Путаница и нелепый Спор

      Устроились удобно с давних пор

      И мысль разумная звучит как шутка;

      Толпа ученых входит в этот храм;

      На вид они не лишены рассудка,

      Почтение они внушают вам,

      Все смотрят сановито и прилично,

      Все по-латыни говорят отлично,

      Толкуют обо всех и обо всем,

      И все же – это сумасшедший дом.

      Карл, опьянен от нежности и счастья,

      С блестящим взором, в неге сладострастья,

      С сердцебиеньем и огнем в крови,

      Твердит на нежном языке любви:

      «Мой друг, моя Агнеса дорогая,

      Моя красавица, мой рай земной,

      Как часто я страдал, тебя теряя,

      Как счастлив я, что ты опять со мной,

      Опять в моих объятьях тесно, тесно!

      О, если б знала ты, как ты прелестна!

      Но будто пополнела ты слегка,

      Тебя не может обхватить рука,

      Не узнаю твой стан: он был так тонок.

      Какой живот, и бедра, и бока!

      Агнеса! Это будет наш ребенок,

      Наш милый сын, любви бесценный плод,

      Который Францию превознесет.

      Пусти меня скорее к милой детке,

      Дай поглядеть, удобно ли ему,

      Пусть милый плод к родной приникнет ветке,

      Пусти меня к ребенку моему».

      Кому, пусть сам читатель отгадает,

      Прекрасный Карл восторги расточает?

      Кого в объятиях сжимает он?

      То был Бонно, пыхтящий, потный, жирный,

      То был Бонно, который поражен

      Был, как никто на всей земле обширной.

      Все в Карле страстью воспламенено;

      Он шепчет: «Этот миг я не забуду!»

      И вмиг на человеческую груду

      В его объятьях падает Бонно.

      Какие вопли раздались, о Муза,

      Под тяжестью нечаянного груза!

      Аббат, слегка опомнившись, вперед

      Старается просунуть свой живот,

      Агнесу топчет, давит Доротею;

      Бонно, вскочив, за ним бежит в аллею.

      Но Ла Тримуйлю кажется, что ту,

      По ком его душа всегда пылает,

      Его красавицу, его мечту

      Толстяк бегущий дерзко