Агнеса в глубь таинственных палат

      Едва вошла на радость адским силам,

      Как тотчас показался ей аббат

      Не Бонифацием, а Карлом милым,

      Любимым ею страстно, всей душой.

      Она твердит: «Мой милый, мой герой,

      Я счастлива, что вы опять со мной!

      Не ранены ли вы? Где ваша свита?

      Что армия британская – разбита?

      Ах, дайте я кольчугу с вас сниму».

      Она, в движеньи сладострастном, желает

      Снять рясу с Бонифация, вздыхает

      И падает в объятия к нему.

      С огнем в крови, со взором, полным света,

      Агнеса ждет на поцелуй ответа.

      Бедняжка, ты огорчена была,

      Когда, ища надушенных фиалкой

      Ланит, столкнулась с рыжею мочалкой,

      Похожею на бороду козла?

      Аббат боится, что сейчас погубит

      Священный целомудрия обет,

      И убегает. «Он меня не любит!» –

      Кричит она, спеша ему вослед.

      Пока они бежали друг за другом,

      Аббат – крестясь, она – крича: «Постой!» –

      Был поражен отчаянной мольбой

      Их слух: то женщина, склонясь с испугом

      Пред грозным рыцарем, одетым в сталь,

      Молила о спасенье. Труд бесцельный:

      Он меч схватил, ему ее не жаль,

      Сейчас он нанесет удар смертельный.

      В злодее этом можно ли узнать

      Тримуйля, рыцаря, столь благородно

      Готового везде, когда угодно

      За Доротею жизнь свою отдать?

      Он хочет Тирконеля наказать,

      Заклятого врага воображая

      В своей возлюбленной. Не узнавая

      Тримуйля, Доротея, в свой черед,

      На помощь друга верного зовет,

      Потом твердит в заботе и печали:

      «Ответьте, умоляю, не встречали

      Вы господина сердца моего?

      Он только что был здесь, и нет его.

      О Ла Тримуйль, о дорогой любовник,

      Кто нашего несчастия виновник?»

      Она напрасно это говорит,

      Тримуйль не понимает слов подруги;

      Ему мерещится, что гордый бритт

      Пред ним – с мечом в руках, в стальной кольчуге.

      Вступить в борьбу с врагом стремится он,

      Меч обнажив, идет на Доротею,

      Так говоря: «Британец, я сумею

      Заставить вас понизить дерзкий тон.

      Наверное, перепились вы пива,

      Грубьян, – он восклицает горделиво, –

      Но меч мой вас научит на лету

      Почтенью к рыцарю из Пуату,

      Чьи предки славные