«Благо разрешился письмом…» Переписка Ф. В. Булгарина. Фаддей Булгарин
Читать онлайн книгу.
моей погибели, так как в случае недоставления критики я прекращаю издание журнала, но слава Ваша, честь и любовь к наукам утверждают меня в надежде скоро увидеть продолжение, которого ожидаю как жиды Мессии.
С глубоким уважением и искренней преданностью до гроба Ваш, милостивый государь, нижайший слуга Т. Булгарин
16. И. Лелевель Ф. В. Булгарину
25 ноября 1823. Вильно.
Когда я уже собирался отправить мои дальнейшие опусы, получил ваше письмо, которым извещаете о благосклонном принятии моих заметок единственно с целью побудить продолжать критику.
Опущенные места я посмотрел и не предвидел, что заслужат то, чтобы их выбросили. Но что ж делать, когда иначе нельзя? В результате моя мысль стала немного куцей. Прибавления, посланные после, вошли в свои места. Что я читал до сих пор, вполне отвечает моим мыслям, по крайней мере, не могу судить, насколько перевод мог уклониться. Жалею только одного слова – когда я говорил о слоге Нарушевича, сначала сказал о силе слога, а затем о мужественном языке, им употребляемом, а слово мужественный исчезло в переводе и заменено словом сила. Но и это ничего не значит.
Разделения и заглавия, которые вы сделали, не вполне меня удовлетворяют. Но и это ничего не значит. Я все-таки вам благодарен за благосклонное принятие моих писаний и столь серьезное к ним отношение.
Теперь вам посылаю, как недавно с Волыни, два сочинения о сарматах и аланах – не для вас, но для г. Юзефа[201], автора лехов-лезгин. О сарматах не кончено: я потерял последнюю главку. Ожидаю мнения г. Юзефа об этих двух маленьких из моих обширнейших и несравненно обширнейших исследований. Но только не такого а priori[202], какое я получил о славянах, а по прочтении и при более свободном для этого времени.
Третий кусок о Карамзине назовите как вам угодно, так как я не умею хорошо подбирать названия. Последующие мои статьи будут озаглавлены, как это видно из окончания этого третьего куска. Видишь, господин мой, что я думаю продолжать и что задумал я что-то весьма большое, пожалуй, и бесконечное. Если для вас неудобна слишком обширная рецензия, то напишите о своем неудовольствии, и я, согласно вашему желанию, сожму в более тесные пределы. Примечание, о котором вы говорите в своем письме, я читал и не понял. Читали и другие и хорошо мне не объяснили. То или иное объяснение будет в примечаниях – это пустяки. Скажите мне только, пан, не надоест ли «Северному архиву» слишком обширная рецензия, или скажите мне, когда надоест.
Лобойко много трудился для г. Юзефа, чтобы собрать ему полный комплект. Хорошо бы, однако, было, если б об институте и дальнейших обязанностях и судьбах были сообщены более верные сведения[203]. Много самых даровитых устрашаются поспешностью и неясностью условий службы. Хорошо бы знать, будут ли вакансии на следующий год после замещения их в нынешнем году? Сообщите это г. Юзефу и соблаговолите известить в письме ко мне.
И то заметил, что Нарушевич ославянен[204].
Мое почтение и поклон, благосклонному
Имеется в виду О. И. Сенковский.
априори; здесь: до прочтения (
Речь идет об Институте восточных языков при Министерстве иностранных дел, который был основан в 1823 г. с целью подготовки переводчиков и дипломатов для дипломатических миссий в Персии, Турции и Египте. 9 октября 1823 г. О. И. Сенковский отправил профессору Виленского университета И. Н. Лобойко письмо с просьбой подобрать 10 студентов и выпускников Виленского университета для изучения восточных языков в Петербурге (текст письма см.: ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 2. Ед. хр. 21). После следствия по делу кружка филаретов в Виленском университете император 14 августа 1824 г. утвердил приговор. Там говорилось, в частности, как вспоминал Лобойко: «Казеннокоштных студентов, изъявивших по приглашению моему желание под руководством профессора Сенковского посвятить себя изучению восточных языков, отправить в Казанский университет» (
В переводе Нарушевич и Карамзин названы «славянскими писателями» (СА. 1823. № 19. С. 57).