Мой бедный Ленский! за могилой

      В пределах вечности глухой

      Смутился ли, певец унылый,

      Измены вестью роковой,

      Или над Летой усыпленный

      Поэт, бесчувствием блаженный,

      Уж не смущается ничем,

      И мир ему закрыт и нем?..

      Так! равнодушное забвенье

      За гробом ожидает нас.

      Врагов, друзей, любовниц глас

      Вдруг молкнет. Про одно именье

      Наследников сердитый хор

      Заводит непристойный спор.

      И скоро звонкий голос Оли

      В семействе Лариных умолк.

      Улан, своей невольник доли,

      Был должен ехать с нею в полк.

      Слезами горько обливаясь,

      Старушка, с дочерью прощаясь,

      Казалось, чуть жива была,

      Но Таня плакать не могла;

      Лишь смертной бледностью покрылось

      Ее печальное лицо.

      Когда все вышли на крыльцо,

      И всё, прощаясь, суетилось

      Вокруг кареты молодых,

      Татьяна проводила их.

      И долго, будто сквозь тумана,

      Она глядела им вослед…

      И вот одна, одна Татьяна!

      Увы! подруга стольких лет,

      Ее голубка молодая,

      Ее наперсница родная,

      Судьбою вдаль занесена,

      С ней навсегда разлучена.

      Как тень она без цели бродит,

      То смотрит в опустелый сад…

      Нигде, ни в чем ей нет отрад,

      И облегченья не находит

      Она подавленным слезам,

      И сердце рвется пополам.

      И в одиночестве жестоком

      Сильнее страсть ее горит,

      И об Онегине далеком

      Ей сердце громче говорит.

      Она его не будет видеть;

      Она должна в нем ненавидеть

      Убийцу брата своего;

      Поэт погиб… но уж его

      Никто не помнит, уж другому

      Его невеста отдалась.

      Поэта память пронеслась,

      Как дым по небу голубому,

      О нем два сердца, может быть,

      Еще грустят… На что грустить?..

      Был вечер. Небо меркло. Воды

      Струились тихо. Жук жужжал.

      Уж расходились хороводы;

      Уж за рекой, дымясь, пылал

      Огонь рыбачий. В поле чистом,

      Луны при свете серебристом

      В свои мечты погружена,

      Татьяна долго шла одна.

      Шла, шла. И вдруг перед собою

      С холма господский видит дом,

      Селенье, рощу под холмом

      И сад над светлою рекою.

      Она глядит – и сердце в ней

      Забилось чаще и сильней.

      Ее сомнения смущают:

      «Пойду