Лайло, оставшись старшей женщиной в доме и единственной женой плотника Халила, была такому счастью совсем не рада. Спустя год, прошедший после ухода в мир иной матушки-сестрицы не проходило дня, чтобы она не вспоминала Зумрад, тоскуя по ней словно по родной матери. Лайло не хватало её уверенности, жизненного опыта, особенной внутренней силы, которой Зумрад в избытке была наделена Всевышним.

      В семье ни у кого не возникало мысли, чтобы как-то ослушаться Лайло, или сказать что-то против: привыкли за долгие годы к её острому языку и тяжёлой карающей руке. Но она не чувствовала уверенности в своей непогрешимости, в какую верила вся семья. Лайло умело скрывала свою опустошённость от потери и растерянность за бесчисленными хлопотами, связанными с управлением большой семьёй.

      Её беспокоил Халил. Полу ослепший, безучастный ко всему от постигшей его утраты, он целыми днями сидел на айване, горестно вздыхал и совсем перестал заниматься делами. Мастер оживал лишь тогда, когда приходили известия от братьев, но это было редко. Частенько он сажал возле себя внуков и бесконечно долго рассказывал им про их амаки: какими они были послушными, умными, всё умели делать, читали и писали лучше всех в Афарикенте. Нуриддин и Сардар уже возненавидели своих дядюшек, нескладных подростков из своего раннего детства, к этому времени благополучно забытых. Мальчишки всегда радовались, когда отец просил оставить бобо в покое и звал их в мастерскую для работы.

      Халил постоянно забывал, что уже успел по многу раз рассказать все случаи из жизни братьев, и описывал внукам в сотый раз историю о том, как Ульмас сломал ногу, а Али тащил его на закорках. Дорога, пройденная семилетним мальчишкой, из десятой части фарсага выросла до двух фарсагов, и с каждым новым пересказом становилась длиннее. Сломанная нога была страшно изуродована: кости из неё торчали в разные стороны. Спасение самого Халила от неминуемой смерти превратилось в подвиг Фархада, а борьба с мастером Санджаром, забытого даже близкими родственниками, выглядела победоносными сражениями Искандера Зулькарнайна.

      Лайло взвалила на себя все заботы управления мастерской, продаже изделий, изготовленных сыновьями Халила. Пришлось ей вникать и в торговлю вышивками, проверять заказы и расчёты. Считать она научилась давно, но письмо и чтение ей не давались. Женщина не расстраивалась – памятью Всевышний не обидел. Старшей вышивальщицей в семье стала Нигора, жена Саида, ей перешли все пяльцы-нитки-иголки свекрови. Бодам наконец-то научилась готовить, поняла своим скудным