Принц, – у меня такого вздора не было в мыслях.

      Чему же вы усмехнулись, когда я сказал, что не люблю человека?

      Я подумал, принц, – какой сухой прием получат комедианты, если вас не занимают люди. Мы их обогнали по дороге: они едут сюда – предложить вам свои услуги.

      Напротив: я рад королю-комедианту, я готов заплатить ему должное. Храбрый рыцарь найдет работу для меча и щита. Любовник не будет вздыхать даром. Комик благополучно дотянет роль до конца. Шут заставит хохотать даже тех, у кого постоянно першит в горле. Героиня свободно изольет свои чувства, если стихи не будут уж очень плохи. Какие же это комедианты?

      Те самые, которыми вы когда-то так восхищались: столичные трагики.

      Зачем же они ездят? И успех, и сборы лучше на постоянном местожительстве.

      Должно быть, новые постановления заставили их покинуть город.

      Что же, дела их идут хорошо по-прежнему? Или хуже?

      О, гораздо хуже.

      Но почему же? Они испортились?

      Нет, они по-прежнему прекрасно относятся к делу. Но, ваше высочество, – в городе появился новый выводок птенцов, которые выкрикивают свои роли и им за это хлопают. Они теперь в моде. Прежний театр жестоко ругают, называют его устарелым. Даже те, что носят на боку шпагу, боятся гусиных перьев и не смеют ходить в старые театры.

      Как – на сцене появились дети? Кто же их содержит? Кто платит им? А когда голоса их окрепнут, – будут ли они продолжать свое дело? Пожалуй, когда они обратятся во взрослых актеров, – а это наверное случится, – средств для жизни у них не будет, и они скажут, что главными их врагами были те, кто так неосмотрительно отнесся к их будущности.

      Много было препирательств с обеих сторон. Общество не считает преступлением – натравливать спорщиков друг на друга. Бывали случаи, что пьеса только тогда и имела успех, когда дело доходило до побоища.

      Возможно ли?

      Да, принц; и сколько голов было проломлено!

      И дети победили?

      Да, принц: и Геркулеса, и его ношу.

      Нечему удивляться. Вот мой дядя теперь король Дании. Те, кто при жизни моего отца, бывало, строили ему рожи, дают теперь двадцать, сорок, пятьдесят, даже сто дукатов за его миниатюру. Черт возьми! В этом есть что-то сверхъестественное. Если б философия могла это разрешить…