Выгасал костёр. Сереющею плёнкой

      Угли верхние подёрнулись слегка.

      Саня разживил его, подбросил сушняка,

      А наверх – молоденькую цельную сосёнку.

      Пламя вымахнуло красную лузгу.

      С треском капала на угли смолка.

      «Вы – сидели при царе?» – «У-гу».

      – «И – за что?» – «А за листовки». – «Долго?»

      – «Уж не помню, притупилась голова.

      Месяца, должно быть, три ли, два».

      – «Были в партии?» – «Нет, не был я, сынок.

      Я – простой рабочий, токарь.

      А теперь – десятку дали срок,

      Во как!..»

      – «А теперь за что?» – «Теперь, браток, я –  вор:

      Выносил с завода, продавал на рынке.

      Жить-то надо? Ртов голодных хор.

      С карточек с одних давно бы подвело{85}.

      В месяц на руки семьсот, прикинь-ка.

      На базаре хлеб – сто двадцать за кило.

      До чего ни тронься – всё в сапожках{86}:

      Тридцать пять рублей кило картошки,

      Пожалуйста!

      Проведёшь – хорош, а загребут – не жалуйся».

      …Если это правда – что ж мне, волком выть?

      Что пришёл я душу разрывать тут?

      Крикнуть, перебить: «Молчите! Хватит!

      Этого не может быть!»

      Не уйти. Не крикнуть. Взгляда не отвесть.

      Говорят так просто… Будто так и есть…

      Этот сел за страшный грех недоносительства –

      Не донёс на мать свою родную,

      Что на кухне клеветала на правительство;

      Тот сверло занёс на проходную;

      Третий карточки подделал с голодухи,

      Пятый выловлен десницею бухгалтерских проверок;

      Кто-то сел за то, что слышал где-то слухи

      И не опроверг.

      Лишь еврей молчал, в огонь уставясь с горечью,

      Да Егорыч рыжий. А сосед Егорыча,

      Весь сложившись вдвое, подбородок о коленко,

      Парубок донбасский, Павлик Бондаренко,

      Смуглый и упругий, ловкий, как зверёныш,

      Путь свой удивительный небрежно рассказал.

      Начал от границы; в окруженьи отступал;

      Бился за Орёл, за Тулу, за Воронеж.

      И под Сталинградом побывал.

      В танковой разведке он на мотоцикле

      В сорок третьем к марту вырвался в Донбасс.

      Наступать начальнички в ту зиму не привыкли

      И держались