Княжна из пепла. Марина Владимировна Болконская
Читать онлайн книгу.
и сквозь тонкое полотно проступало багровое пятно.
– Мама?
– Ничего, солнышко, – княгиня Зарина улыбнулась, но губы дрожали. – Просто… зимний воздух слишком резкий.
Она протянула дочери розу – последнюю в саду, с обледеневшими лепестками. Анастасия потянулась за цветком, но мать вдруг вскрикнула, схватилась за живот и рухнула на колени.
– Мама!
Кровь хлынула из носа, изо рта, заливая кружевной воротник. Снег вокруг почернел.
– Арсений! – закричала княгиня, но муж, стоявший на крыльце, не шелохнулся.
Только когда судороги скрутили тело жены, он медленно спустился по ступеням, поправил перчатку и холодно бросил лакею:
– Уберите это.
Анастасия поняла слово «это».
Она рванулась к матери, но отец схватил ее за плечо.
– Не трогай. Ты запачкаешься.
В тот момент, когда слуги уносили окровавленное тело, Анастасия заметила две детали. На снегу рядом с матерью лежал окровавленный платок с фамильной вышивкой. И из окна второго этажа за всем наблюдала незнакомая дама в сиреневом платье.
Через пару дней эта дама станет ее мачехой.
А пока пятилетняя девочка сжимала в кулаке ледяную розу, не понимая, что это – последний подарок от человека, который любил ее по-настоящему.
Глава 2. Появление мачехи.
Анастасия стояла на коленях перед дубовым гробом, вцепившись в край материнского савана. В доме пахло воском, ладаном и мокрым мехом – шубы плакальщиц не успели просохнуть после снега.
Её отец, князь Арсений Зарин, сжав кулаки, наблюдал за священником. Его губы шевелились – не в молитве, а в тихом монологе Вольтера, который он повторял как заклинание:
«Écrasez l'infâme!»1 (с франц. «Раздавите гадину!») – его любимая фраза о религии.
Но когда священник поднял кадило, Арсений механически перекрестился – жест, выточенный поколениями предков.
Слезы Анастасии падали на серебряный крест матери.
Священник, замечая насмешливый блеск в глазах князя, ускорил службу.
– Со святыми упокой…
– Довольно! – Арсений резко поднял руку. – Покойная не любила долгих церемоний.
Когда гроб закрыли, Анастасия услышала, как отец бросил в снег монету нищему.
– На помин души… хотя её нет.
В тот момент в детской душе свершилось нечто страшнее, чем смерть матери.
Она не спрашивала, почему Бог забрал маму – пятилетние ещё не требуют от небес справедливости. Её смутило другое: отец, который смеялся над молитвами и называл иконы «тёмными досками», теперь дрожал перед ними.
Его пальцы сжимали молитвенник так, будто это была тайная инструкция по спасению, а не просто реквизит для спектакля. Он заставил священника сократить чинопоследование, но не посмел отказаться от отпевания вовсе – словно в глубине души всё ещё боялся, что мать увидит его будущие грехи.
«Значит, Бог есть?» – подумала Анастасия, наблюдая, как отец крестится небрежно, но точно, как учили в детстве. «Но тогда Он…
Фраза «Écrasez l'infâme!» (с франц.