Революция и музеи. Судьбы московских древневосточных коллекций (1910–1930 гг.). О. В. Томашевич
Читать онлайн книгу.
еще в библиотеке Старого музея, которую так любезно предоставил для занятий проф. Эрман – ежедневно, от 10 до 3-х. Я в восторге от музея: он очень полон и прекрасно систематизирован. Тем что я поехал в Берлин к проф. Эрману, я обязан указаниям милейшего проф. Тураева, который искренно был ласков и внимателен ко мне, зная что послали меня к нему Вы, многоуважаемый Иван Владимирович. Позвольте же Вас за это сердечно поблагодарить и выразить надежду, что по возвращении в Москву, я окажусь Вам полезным при расстановке коллекций Голенищева и при тех работах, которые сопряжены с их хранением и изданием. В заключение, еще раз выражаю свою полную готовность служить Вам по мере сил в Берлине в случае если у Вас имеются тут какие-нибудь музейные дела.
Преданный Вам,
В. Викентьев[77].
В конце ответного письма Цветаев замечает: «Буду ждать Вас для нового Музея ко времени размещения коллекций Голенищева»[78]. Но в музее, по крайней мере, с мая 1912 г. работала ученица Б. А. Тураева Т. Н. Бороздина, а штат был настолько мал, что сейчас это трудно даже представить[79]. Вскоре жизнь столкнет этих людей в борьбе за право хранения голенищевской коллекции, и как ни странно, справедливость восторжествует и памятники не станут жертвой амбиций Викентьева, а останутся в родных стенах и более бережных женских руках.
Пока Викентьев еще набирается знаний и в декабре того же 1910 г. в другом письме (дата его стерлась) Тураеву он отмечает: «Я с великой благодарностью вспоминаю 2 месяца занятий у профессора Эрмана и еще раз пользуюсь случаем поблагодарить вас за то, что вы меня к нему направили»[80]. Октябрем 1910 г. датируется его билет в Теософское общество[81]. Почему он занимался в университете только 2 летних месяца?[82] Возможно, потому что отвлекся на лекции Р. Штейнера? По крайней мере, в архиве М. И. Сизовой (ГБЛ) хранятся ее записи лекций Штейнера в Германии. Похоже, такое совмещение было не один раз: с 25 по 31 августа 1912 г. в Мюнхене молодые супруги слушали курс лекций Р. Штейнера, а в 1913 г. Викентьев стажировался в Мюнхене у Фр. В. фон Биссинга, тоже непродолжительно (возможно, по рекомендации Фр. Баллода)[83]. Создается впечатление, что антропософия для него важнее египтологии.
Рис. 4. Т.Н. Бороздина, Б.А. Тураев, неустановленное лицо и В.М. Викентьев в Египетском зале ГМИИ
Дольше, чем где-либо, Викентьев учился на Историко-филологическом факультете Московского Императорского университета, куда поступил летом 1908 г. В 1913 г. на факультете насчитывалось 10 кафедр, преподавали 19 профессоров и 27 приват-доцентов, а студентов было 823. С 1908 г. деканом являлся историк М. К. Любавский, которого в 1911 сменил филолог-классик А. А. Грушка[84]. О учебе Викентьева, к сожалению, известно чрезвычайно мало, кроме того, что он избрал «учебный план романо-германского отделения (романской секции)», слушал курсы: богословия, логики, психологии, введения в философию, введения в языковедение, греческого автора, латинского автора, истории западноевропейских литератур, истории русской словесности, истории
ОР ГМИИ. Ф. 6. Оп. I. Ед. хр. 447.
ОР ГМИИ. Ф. 36. Оп. I. Ед. хр. 422.
См. Раздел 3.1 данной книги.
АГЭ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 140. Л. 5.
ОР ГМИИ. Ф. 36. Оп. 1. Ед. хр. 12.
Для сравнения: Б. А. Тураев проучился в Берлинском университете почти 2 года (1893–1895), 4 семестра (Томашевич 2019); А Ф. Баллод – 2,5 месяца (см. о нем ниже).
Соболев 2017: 77. Прим. 25. По свидетельству А. Белого там были также: «Петровский, Сизов с женой, М. И. Сизова, Викентьев, Киселев, madame Недович, Волошина, Григоров с женой и др. Из Петербурга приехала Сер. Павл. Ремизова, жена Алексея Михайловича».
Андреев, Цыганков 2010: 278–279.