Вкруг белеющей Психеи

      Те же фикусы торчат,

      Те же грустные лакеи,

      Тот же гам и тот же чад...

      Муть вина, нагие кости,

      Пепел стынущих сигар,

      На губах – отрава злости,

      В сердце – скуки перегар...

      Ночь давно снега одела,

      Но уйти ты не спешишь;

      Как в кошмаре, то и дело:

      «Алкоголь или гашиш?»

      А в сенях, поди, не жарко:

      Там, поднявши воротник,

      У плывущего огарка

      Счеты сводит гробовщик.

      Ровно в полночь гонг унылый

      Свел их тени в черной зале,

      Где белел Эрот бескрылый

      Меж искусственных азалий.

      Там, качаяся, лампады

      Пламя трепетное лили,

      Душным ладаном услады

      Там кадили чаши лилий.

      Тварь единая живая

      Там тянула к брашну жало,

      Там отрава огневая

      В кубки медные бежала.

      На оскала смех застылый

      Тени ночи наползали,

      Бесконечный и унылый

      Длился ужин в черной зале.

      Пусть для ваших открытых сердец

      До сих пор это – светлая фея

      С упоительной лирой Орфея,

      Для меня это – старый мудрец.

      По лицу его тяжко проходит

      Бороздой Вековая Мечта,

      И для мира немые уста

      Только бледной улыбкой поводит.

      Есть книга чудная, где с каждою страницей

      Галлюцинации таинственно свиты:

      Там полон старый сад луной и небылицей,

      Там клен бумажные заворожил листы,

      Там в очертаниях тревожной пустоты,

      Упившись чарами луны зеленолицей,

      Менады белою мятутся вереницей,

      И десять реет их по клавишам мечты.

      Но, изумрудами запястий залитая,

      Меня волнует дев мучительная стая:

      Кристально чистые так бешено горды.

      И я порвать хочу серебряные звенья...

      Но нет разлуки нам, ни мира, ни забвенья,

      И режут сердце мне их узкие следы...

      И пылок был, и грозен День,

      И в знамя верил голубое,

      Но ночь пришла, и нежно тень

      Берет усталого без боя.

      Как мало их! Еще один

      В лучах слабеющей Надежды

      Уходит гордый паладин:

      От золотой его одежды

      Осталась бурая кайма

      Да горький чад... воспоминанья

      …………………………

      Как обгорелого письма

      Неповторимое признанье.

      Нежным баловнем мамаши

      То большиться, то шалить...

      И рассеянно из чаши

      Пену пить, а влагу лить...

      Сил