Но в поле колдунья ему

      Последние цепи сварила

      И тихо в немую тюрьму

      Ворота за ним затворила.

      Творцу волшебных песнопений

      Не надо ваших слез и пеней:

      Над ним горит бессмертный день

      В огнях лазури и кристалла,

      И окровавленная тень

      Там тенью розовою стала,

      А здесь печальной чередою

      Все ночь над нами стелет сень,

      О тень, о сладостная тень,

      Стань вифлеемскою звездою,

      Алмазом на ее груди —

      И к дому бога нас веди!..

      С немого поля,

      Где без ненастья,

      Дрожа, повисли

      Тоски туманы,—

      Туда, где воля,

      Туда, где счастье,

      Туда, где мысли

      Простор желанный!

      Я устал от бессонниц и снов,

      На глаза мои пряди нависли:

      Я хотел бы отравой стихов

      Одурманить несносные мысли.

      Я хотел бы распутать узлы...

      Неужели там только ошибки?

      Поздней осенью мухи так злы,

      Их холодные крылья так липки.

      Мухи-мысли ползут, как во сне,

      Вот бумагу покрыли, чернея...

      О, как, мертвые, гадки оне...

      Разорви их, сожги их скорее.

      Короли, и валеты, и тройки!

      Вы так ласково тешите ум:

      От уверенно-зыбкой постройки

      До тоскливо замедленных дум

      Вы так ласково тешите ум,

      Короли, и валеты, и тройки!

      В вашей смене, дразнящей сердца,

      В вашем быстро мелькающем крапе

      Счастье дочери, имя отца,

      Слово чести, поставленной на-пе,

      В вашем быстро мелькающем крапе,

      В вашей смене, дразнящей сердца...

      Золотые сулили вы дали

      За узором двойных королей,

      Когда вами невестам гадали

      Там, в глуши, за снегами полей,

      За узором двойных королей

      Золотые сулили вы дали...

      А теперь, из потемок на свет

      Безнадежно ложася рядами,

      Равнодушное да или нет

      Повторять суждено вам годами,

      Безнадежно ложася рядами

      Из зеленых потемок на свет.

      Нет, им не суждены краса и просветленье;

      Я повторяю их на память в полусне,

      Они – минуты праздного томленья,

      Перегоревшие на медленном огне.

      Но все мне дорого – туман их появленья,

      Их нарастание в тревожной тишине,

      Без плана, вспышками идущее сцепленье:

      Мое мучение и мой восторг оне.

      Кто знает, сколько раз без этого запоя,

      Труда кошмарного над грудою листов,

      Я духом пасть, увы! я плакать был готов,

      Среди неравного изнемогая боя;

      Но я люблю стихи – и чувства нет святей:

      Так любит