И долго Тень безмолвие хранила,

      На Данте устремив пытливый взор.

      И вот, вздохнув, она заговорила,

      И вздох ее речей звучал уныло,

      Как ветра шум среди угрюмых гор.

      «Зачем зовешь? Зачем меня тревожишь?

      Тебе одно могу блаженство дать,

      Ты молод, ты понять его не можешь

      Блаженство за других душой страдать

      «Тот путь суров Пустынею безлюдной

      Среди песков он странника ведет

      Достигнет ли изгнанник цели чудной, —

      Иль не дойдя бессильно упадет?

      «Осмеянный глухой толпой людскою,

      Ты станешь ненавидящих любить,

      Питаться будешь пламенной тоскою,

      Ты будешь слезы собственные пить.

      «И холодна, как лед, людская злоба!

      Пытаясь тщетно цепи тьмы порвать,

      Как ложа ласк, ты будешь жаждать гроба,

      Ты будешь смерть, как друга, призывать!»

      И отвечал мечтатель благородный:

      «Не страшен мне бездушной злобы лед,

      Любовью я согрею мрак холодный.

      Я в путь хочу! Хочу идти вперед!»

      И долго Тень безмолвие хранила,

      Печальна и страдальчески-бледна.

      И в Небесах, из темных туч, уныло

      Взошла кроваво-красная Луна.

      И говорила Тень:

      «Себя отринуть,

      Себя забыть – избраннику легко.

      Но тех, с кем жизнь связал, навек покинуть,

      От них уйти куда-то далеко, —

      Навек со всем, что дорого расстаться,

      Оставить свой очаг, жену, детей,

      И много дней, и много лет скитаться,

      В чужой стране, среди чужих людей, —

      Какая скорбь! И ты ее узнаешь!

      И пусть тебе отчизна дорога,

      Пусть ты ее, любя, благословляешь,

      Она тебя отвергнет, как врага!

      Придет ли день, ты будешь жаждать ночи,

      Придет ли ночь, ты будешь ждать утра,

      И всюду зло, и нет нигде добра,

      И скрыть нельзя заплаканные очи!

      И ты поймешь, как горек хлеб чужой,

      Как тяжелы чужих домов ступени,

      Поднимешься – в борьбе с самим собой,

      И вниз пойдешь – своей стыдяся тени.

      О, ужас, о, мучительный позор:

      Выпрашивает милостыню – Гений!»

      И Данте отвечал, потупя взор:

      «Я принимаю бремя всех мучений!»

      ....................................

      И Тень его отметила перстом,

      И вдруг ушла, в беззвучии рыдая,

      И Данте в путь пошел, изнемогая

      Под никому невидимым крестом.