Из-под северного неба я ушел на светлый Юг,

      Где звучнее поцелуи, где пышней цветущий луг.

      Я хотел забыть о смерти, я хотел убить печаль,

      И умчался беззаботно в неизведанную даль.

      Отчего же здесь на Юге мне мерещится метель,

      Снятся снежные сугробы, тусклый месяц, сосны, ель?

      Отчего же здесь на Юге, где широк мечты полет,

      Мне так хочется увидеть воды, убранные в лед?

      Да, не понял я, не понял, что с тоскливою душой

      Не должны мы вдаль стремиться, в край волшебный

      и чужой!

      Да, не понял я, не понял, что родимая печаль

      Лучше, выше, и волшебней, чем чужбины ширь и даль!

      Полным слез, туманным взором я вокруг себя гляжу,

      С обольстительного Юга вновь на Север ухожу.

      И как узник, полюбивший долголетний мрак тюрьмы,

      Я от Солнца удаляюсь, возвращаясь в царство тьмы.

      Ах, мне хотелось бы немножко отдохнуть!

      Я так измучился, мне в тягость все заботы,

      И ждать, надеяться – нет сил и нет охоты,

      Я слишком долго жил, мне хочется уснуть.

      Вот видишь, я устал. Я жил еще немного,

      Но слишком долго жил: Мой день длинней, чем год.

      Я столько знал тоски, я столько знал невзгод,

      Что бесконечною мне кажется дорога, —

      Дорога прошлого. Еще одна ступень,

      Еще ступень, еще... И вот слабеют силы,

      И тени прошлого мне более не милы,

      И ночь заманчива, и ненавистен день...

      Уснуть, навек уснуть! Какое наслажденье!

      И разве смерть страшна? Жизнь во сто крат

      страшней.

      Всего несносней цепь минут, часов, и дней,

      Ужасно правды ждать и видеть заблужденье,

      И пыл своей души бесцельно расточать,

      Жить в неизвестности мучительной и странной,

      И вечно раздражать себя мечтой обманной,

      Чтоб тотчас же се с насмешкой развенчать.

      Но ты не сердишься? Я жалуюсь, тоскую...

      Ну, нет, конечно нет... Я знаю, ты добра,

      О, запоздалая, о, нежная сестра!

      Дай руку мне свою... вот так... я поцелую,

      Я буду целовать все пальчики твои, —

      Ты знаешь, никогда мне счастье не смеялось,

      И в детстве надо мной ни разу не склонялось

      Родимое лицо с улыбкою любви.

      Но около тебя я полон чем-то новым,

      Мне кажется, что я от горя отдохнул;

      Вот если бы еще немножко я уснул,

      С постели я бы встал совсем-совсем здоровым...

      А если я умру? Ты каждую весну

      Ведь будешь приходить поплакать у могилы?

      Ах, как-то странно мне... Совсем теряю силы...

      Послушай, не сердись... Я... кажется... усну!

      Бьют часы. Бегут мгновенья.

      Вечер вспыхнул и погас.

      И настойчивы мученья

      В этот поздний горький час.

      Луч Луны кладет узоры

      На морозное стекло.

      Сердца трепетные взоры

      Ищут правды, видят зло.

      Нет отрады, нет привета

      Вне Земли и на Земле,

      В царстве