Мне стыдно плоскости печальных приключений,

      Вселенной жаждал я, а мой вампирный гений

      Был просто женщиной, познавшей лишь одно,

      Красивой женщиной, привыкшей пить вино.

      Она так медленно раскидывала сети,

      Мы веселились с ней, мы были с ней как дети,

      Пронизан солнцем был ласкающий туман,

      И я на шее вдруг почувствовал аркан.

      И пьянство дикое, чумной порок России,

      С непобедимостью властительной стихии,

      Меня низринуло с лазурной высоты

      В провалы низости, тоски, и нищеты.

      Иди, иди, мой конь. Страшат воспоминанья.

      Хочу забыть себя, убить самосознанье.

      Что пользы вспоминать теперь, перед концом,

      Что я случайно был и мужем, и отцом,

      Что хоронил детей, что иногда, случайно...

      О, нет, молчи, молчи! Пусть лучше эта тайна

      Умрет в тебе самом, как умерло давно,

      Что было так светло Судьбой тебе дано.

      Но где я? Что со мной? Вокруг меня завеса

      Непроницаемо-запутанного леса,

      Повсюду – острые и цепкие концы

      Ветвей, изогнутых и сжатых, как щипцы,

      Они назойливо царапают и ранят,

      Дорогу застят мне, глаза мои туманят,

      Встают преградою смутившемуся дню,

      Ложатся под ноги взыгравшему коню.

      Я вижу чудища за ветхими стволами,

      Они следят за мной, мигают мне глазами,

      С кривой улыбкою. – Последний луч исчез.

      Враждебным ропотом и смехом полон лес.

      Вершины шорохом окутались растущим,

      Как бы предчувствием пред сумрачным грядущим.

      И тучи зыбкие, на небе голубом,

      С змеистой молнией рождают гул и гром.

      Удар, еще удар, и вот вблизи налево,

      Исполнен ярости и мстительного гнева,

      Взметнулся огненный пылающий язык.

      В сухом валежнике как будто чей-то крик,

      Глухой и сдавленный, раздался на мгновенье,

      И замер. И кругом, везде – огонь, шипенье,

      Деревьев-факелов кипящий дымный ад,

      И бури бешеной раскатистый набат.

      Порвавши повода, средь чадного тумана,

      Как бы охваченный прибоем Океана,

      Мой конь несет меня, и странно-жутко мне

      На этом взмыленном испуганном коне.

      Лесной пожар гудит. Я понял предвещанье,

      Перед душой моей вы встали на прощанье,

      О, тени прошлого! – Простите же меня,

      На страшном рубеже, средь дыма и огня!