Начало жизни, это – утро Мая,

      Ее конец – отравленный родник.

      Предсмертным бурям вечности внимая,

      Дух человека в ужасе поник.

      В устах, ко лжи привыкших, сдавлен крик.

      Позор паденья ярко понимая,

      Ум видит алчных духов адский лик.

      Тоска – везде – навек – тоска немая.

      Могильным блеском вспыхнул серный зной,

      И души, как листы цветов лесные,

      Горят, – кипит, свистит пожар лесной.

      И свод небес, как купол вырезной,

      Не звездами заискрился впервые,

      А гнилостью, насмешкой над весной.

      Если, медленно падая,

      Капли жгучей смолы,

      Мучителей – демонов радуя,

      Оттеняют чудовищность мглы, —

      Мне всегда представляется,

      Будто вновь я живу,

      И сердце мое разрывается,

      Но впервые – мне все – наяву.

      Вижу всю преисподнюю,

      Боль растет и не ждет.

      Но славлю я благость Господнюю!

      Это было! Он в ад снизойдет!

      Эта мгла – не обманная,

      Лжи в страданиях нет.

      Привет новизне! О, желанная!

      Буду мучиться тысячи лет!

      Я попал в страну Неволи. Еду ночью, всюду лес,

      Еду днем, и сеть деревьев заслоняет глубь небес

      В ограниченном пространстве, меж вершинами

      и мной,

      Лишь летучие светлянки служат солнцем и луной.

      Промелькнут, блеснут, исчезнут, и опять зеленый

      мрак,

      И не знаешь, где дорога, где раскрывшийся овраг.

      Промелькнут, сверкнут, погаснут, – и на миг

      в душе моей

      Точно зов, но зов загробный, встанет память

      прошлых дней.

      И тогда в узорах веток ясно вижу пред собой

      Письмена немых проклятий, мне нашептанных Судьбой.

      О безбрежность, неизбежность непонятного пути!

      Если каждый шаг ошибка, кто же мне велел идти?

      Разве я своею волей в этом сказочном лесу?

      Разве я не задыхаюсь, если в сердце гpex несу?

      Разве мне не страшно биться между спутанных ветвей?

      Враг? Откликнись! Нет ответа, нет луча душе моей.

      И своим же восклицаньем я испуган в горький

      миг, —

      Если кто мне отзовется, это будет мой двойник.

      А во тьме так страшно встретить очерк бледного

      лица.

      Я