Я видел в вышине на светлых облаках

      Семь грозных ангелов, стоявших перед Богом

      В одеждах пламенных и с трубами в руках.

      Потом еще один предстал в величье строгом,

      Держа кадильницу на золотых цепях;

      Горстями полными с улыбкой вдохновенной

      На жертвенный алтарь бросал он фимиам,

      И благовонный дым молитвою смиренной,

      Молитвой праведных вознесся к небесам.

      Тогда кадильницу с горящими углями

      Десницей гневною на землю он поверг, —

      И в тучах молнии блеснули, день померк,

      И преисподняя откликнулась громами.

      Семь ангелов, полны угрозой величавой,

      Взмахнули крыльями, и Первый затрубил, —

      И пал на землю град, огонь и дождь кровавый

      И третью часть лесов дотла испепелил.

      Под звук второй трубы расплавленная глыба

      Была низринута в морскую глубину:

      Вскипела треть пучин, и в них задохлась рыба,

      И кровь, густая кровь окрасила волну.

      И Третий затрубил, и с грохотом скатилась

      На царственный Ефрат огромная звезда,

      И в горькую полынь внезапно превратилась

      В колодцах и ключах студеная вода.

      Четвертый затрубил, – и в воздухе погасла

      Треть солнечных лучей и треть небесных тел;

      Как над потухшими светильнями без масла,

      Над ними едкий дым клубился и чернел.

      Откинув голову, с огнем в орлином взоре,

      Блестящий херувим над миром пролетел

      И страшным голосом воскликнул: «Горе, горе!..»

      И Пятый затрубил, и слышал я над бездной,

      Как шум от колесниц, несущихся на бой;

      То в небе саранча, гремя броней железной

      И крыльями треща, надвинулась грозой.

      Вождем ее полков был мрачный Абадонна;

      Дома, сады, поля и даже гладь морей, —

      Она покрыла все, и жалом скорпиона

      Высасывала кровь и мозг живых людей.

      И затрубил Шестой, и без числа, без меры

      Когорты всадников слетаются толпой

      В одеждах из огня, из пурпура и серы

      На скачущих конях со львиной головой;

      Как в кузнице меха, их бедра раздувались,

      Клубился белый дым из пышущих ноздрей,

      Где смерч их пролетал, – там молча расстилались

      Кладбища с грудами обугленных костей.

      Седьмой вознес трубу: он ждал, на меч склоненный,

      Он в солнце был одет и в радуге стоял;

      И две его ноги – две огненных колонны,

      Одной – моря, другой он земли попирал.

      И книгу развернув, предстал он в грозной силе.

      Как шум от многих вод, как рев степного льва,

      Звучали ангела могучие слова,

      И тысячи громов в ответ проговорили.

      Тогда мне голос был: «Я – Альфа и Омега,

      Начало и конец, я в мир гряду! аминь».

      Гряди, о Господи! Как воск, как хлопья снега,

      Растает пред Тобой гранит немых твердынь.

      Как женщина в родах, Природа среди пыток

      В последний час полна смертельною тоской,

      И небо свернуто в один огромный свиток,

      И