Трех светил удальцы-сыны

      Громко крикнули, вопрошая:

      «Эй ты, черная тварь земная,

      Средь безлюдных гор и равнин

      Далеко ли ты едешь один?»

      «Еду в край Турушхэй-Баяна,

      Чтоб жениться на дочери хана,

      На прекрасной Тумэн-Жаргалан».

      В гнев и ярость три великана

      От такого ответа пришли:

      «Ах ты, черная тварь земли!

      Удальцы, что тебя почище,

      К ней не смели приехать в дом!» —

      И огрели Нюсату кнутом

      С тамарисковым кнутовищем,

      И, помчавшись, над горным хребтом,

      Словно горы, они возвышались,

      За вершины порою держались,

      И верхушек деревьев касались,

      И деревьями сами казались.

      Вслед за ними – Нюргай, и нежданно

      Он догнал нойона Зутана,

      Но поплелся с опаскою сзади,

      Побоялся приблизиться к дяде.

      Так приехали в те места,

      Где ни дерева, ни куста.

      Холод в этой глуши окаянной!

      У нойона Хара-Зутана

      Все замерзло: и меч, и броня,

      И в колчане стрелы, и тело,

      И одежда на нем задубела,

      А согреться нельзя: нет огня!

      Не горюет Нюсата отважный:

      Он с собой взял огонь очажный.

      У огня, посреди дороги,

      Греет руки и греет ноги.

      А Зутан, увидев дымок, —

      В чем тут дело, понять не мог.

      Повелел он воинам: «Надо

      Расспросить и услышать слова:

      Где Сопляк раздобыл дрова?» —

      И послал половину отряда.

      Прискакали сто пятьдесят,

      На огонь с удивленьем глядят.

      Говорит им Нюсата невинно:

      «Там, за горным хребтом, – седловина,

      Там простерлась Долина Седла.

      Значит, седла мы там добудем,

      Так к чему же хорошим людям

      Замерзать-пропадать без тепла?

      Я свое разрубил седло

      И разжег-раздобыл тепло».

      Удивились сто пятьдесят,

      Обогревшись, вернулись назад:

      «Нам сказал Соплячок озорной,

      Что Долина Седла – за горой,

      Значит, седла найдутся для нас,

      Так зачем же мерзнуть сейчас?

      Он свое разрубил седло

      И разжег-раздобыл тепло».

      Хан ответил своим удальцам:

      «Я об этом подумал и сам.

      Надо седла скорее рассечь,

      Надо пламя пожарче разжечь!»

      Засверкало утро багряно,

      Осветились зарей облака.

      Встал Нюсата-Нюргай раным-рано,

      Не дождавшись Хара-Зутана,

      Оседлал седлом лончака,

      И в Долину Седла, за горой,

      Поскакал, облитый зарей.

      А за ним копыта гремят:

      То Хара-Зутана отряд

      Поскакал в Долину Седла.

      Там и оторопь