Город полон шуршаньем листвы и шагов

      И тенями богов и людей.

      Это город начал. Это память веков

      В циферблатах его площадей.

      Неразрушенный Храм тут – за каждым углом.

      Поверни, загляни – он возник

      Там, где музыку веры – Давидов псалом —

      Выпевает, качаясь, старик.

      Мальчик в белом и чёрном подходит к нему,

      И склоняются две головы…

      А вот мне не дано – не молюсь никому,

      Да и ты, дорогая, увы!..

      Но когда зазвучит нам в закатной тени

      Божьим вальсом мальчишеский альт,

      Будто вечность влюблённостью – перечеркни

      Красной туфелькой серый асфальт.

      На полжизни всего нам достались взаймы

      Эти город и вальс, а потом…

      Но не первые и не последние мы,

      Кто танцует под этот псалом!

      Давай грозу в кофейне переждём,

      Где ароматно, людно, голосисто,

      Где нерушим, промоченный дождём,

      Союз аборигена и туриста.

      Пока от кофе пар до потолка,

      Мы тихо поприсутствуем при действе,

      В котором гид гостям издалека

      Рассказывает о Святом семействе.

      Он увлечён! Он слушателям рад,

      Забыв, что не оплачена квартира,

      Что нездоров, что десять лет назад

      В Твери играл он Гамлета и Лира.

      – Благая весть… Мария… Назарет… —

      Значительно ложится к слову слово,

      И ничего важнее в мире нет

      Паломникам из Тулы и Тамбова.

      Четвёртый день в Израиле идёт.

      Для них снята гостиница поплоше.

      Был долог путь и дорог самолёт,

      Но Гроб Господень всё-таки дороже!

      Гроза умолкла. В свой военный мир

      Спешит уйти, пересидев стихию,

      Солдаточка, затянута в мундир,

      Похожая на юную Марию.

      Она идёт, божественно легка,

      Отшучиваясь на наречье местном.

      А сын её – он будет… Но пока

      Нам ничего об этом неизвестно.

      Нет, я не понимаю этот город —

      С его смешеньем лавок и веков,

      С его оркестром святости и горя

      В потёртом лоске чёрных пиджаков.

      Равновелик в бессмертии и тлене,

      Он стоек в вере, благостен и лют.

      Придёт пророк – все рухнут на колени,

      Поднимутся,