Есенин Сергей Александрович

      Золото холодное луны,

      Запах олеандра и левкоя.

      Хорошо бродить среди покоя

      Голубой и ласковой страны.

      Далеко-далече там Багдад,

      Где жила и пела Шахразада.

      Но теперь ей ничего не надо.

      Отзвенел давно звеневший сад.

      Призраки далекие земли

      Поросли кладбищенской травою.

      Ты же, путник, мертвым не внемли,

      Не склоняйся к плитам головою.

      Оглянись, как хорошо другом:

      Губы к розам так и тянет, тянет.

      Помирись лишь в сердце со врагом —

      И тебя блаженством ошафранит.

      Жить – так жить,

      любить – так уж влюбляться.

      В лунном золоте целуйся и гуляй,

      Если ж хочешь мертвым поклоняться,

      То живых тем сном не отравляй.

      Это пела даже Шахразада, —

      Так вторично скажет листьев медь.

      Тех, которым ничего не надо,

      Только можно в мире пожалеть.

      Гумилёв Николай Степанович

      ОРЁЛ СИНДБАДА

      Следом за Синдбадом-Мореходом

      В чуждых странах я сбирал червонцы

      И блуждал по незнакомым водам,

      Где, дробясь, пылали блики солнца.

      Сколько раз я думал о Синдбаде

      И в душе лелеял мысли те же…

      Было сладко грезить о Багдаде,

      Проходя у чуждых побережий.

      Но орел, чьи перья – красный пламень,

      Что носил богатого Синдбада,

      Поднял и швырнул меня на камень,

      Где морская веяла прохлада.

      Пусть халат мой залит свежей кровью, —

      В сердце гибель загорелась снами.

      Я – как мальчик, схваченный любовью

      К девушке, окутанной шелками.

      Тишина над дальним кругозором,

      В мыслях праздник светлого бессилья,

      И орел, моим смущенным взором,

      Отлетая, распускает крылья.

      Гумилёв Николай Степанович

      СЕМИРАМИДА

      Светлой памяти И. Ф. Анненского

      Для первых властителей завиден мой жребий,

      И боги не так горды.

      Столпами из мрамора в пылающем небе

      Укрепились мои сады.

      Там рощи с цистернами для розовой влаги,

      Голубые, нежные мхи,

      Рабы и танцовщицы, и мудрые маги,

      Короли четырех стихий.

      Все манит и радует, все ясно и близко,

      Все таит восторг тишины,

      Но каждою полночью так страшно и низко

      Наклоняется лик луны.

      И в сумрачном ужасе от лунного взгляда,

      От цепких лунных сетей,

      Мне хочется броситься из этого сада

      С высоты