Заведи мне ладони за плечи,

      обойми,

      только губы дыхнут об мои,

      только море за спинами плещет.

      Наши спины – как лунные раковины,

      что замкнулись за нами сейчас.

      Мы заслушаемся, прислонясь.

      Мы – как формула жизни двоякая.

      На ветру мировых клоунад

      заслоняем своими плечами

      возникающее меж нами —

      как ладонями пламя хранят.

      Если правда, душа в каждой клеточке,

      свои форточки отвори.

      В моих порах

      стрижами заплещутся

      души пойманные твои!

      Всё становится тайное явным.

      Неужели под свистопад,

      разомкнёмся немым изваяньем —

      как раковины не гудят?

      А пока нажимай, заваруха,

      на скорлупы упругие спин!

      Это нас прижимает друг к другу.

      Спим.

      Матери сиротеют.

      Дети их покидают.

      Ты мой ребёнок,

      мама,

      брошенный мой ребёнок.

      Говорила биолог, молодая и зяблая:

      «Это лётчик Володя

      целовал меня в яблонях.

      И, прервав поцелуй, просветлев из зрачков,

      он на яблоню выплеснул

      свою чистую

      кровь!»

      Яблоня ахнула, —

      это был первый стон яблони,

      по ней пробежала дрожь

      негодования и восторга,

      была пора завязей,

      когда чудо зарождения

      высвобождаясь из тычинок,

      пестиков, ресниц,

      разминается в воздухе.

      Дальше ничего не помню.

      Ах, зачем ты, любимый, меня пожалел?

      Телу яблоневу от тебя тяжелеть.

      Как ревную я к стонущему стволу!

      Ночью нож занесу. Но бессильно стою —

      На меня, точно фары из гаража,

      мчатся

      яблоневые глаза!

      Их девятнадцать.

      Они по три в ряд на стволе,

      как ленточные окна.

      Они раздвигают кожу, как дупла.

      Другие восемь узко растут из листьев.

      В них ненависть, боль, недоумение —

      что? что?

      что свершается под корой?

      кожу жжёт тебе известь?

      кружит тебя кровь?

      Дёгтем, дёгтем тебя мазать бы, а не известью,

      дурочка древесная. Сунулась. Стояла бы себе как

      соседки в белых передниках. Ишь…

      Так сидит старшеклассница меж подружек, бледна.

      Чем полна большеглазо – не расскажет она.

      Похудевшая тайна. Что же произошло?

      Пахнут ночи миндально.

      Невозможно