«Умирайте вовремя.

      Помните регламент…»

      Вороны,

      вороны

      надо мной горланят.

      Ходит, как посмешище,

      трезвый несказанно,

      Есенин неповесившийся

      с белыми глазами…

      Обещаю вовремя

      выполнить завет —

      через тыщу

      лет!

      Благословенна лень, томительнейший плен,

      когда проснуться лень и сну отдаться лень.

      Лень к телефону встать, и ты через меня

      дотянешься к нему, переутомлена.

      Рождающийся звук в тебе, как колокольчик,

      и диафрагмою моё плечо щекочет.

      «Билеты? – скажешь ты. – Пусть пропадают. Лень».

      Медлительнейший день в нас переходит в тень.

      Лень – двигатель прогресса. Ключ к Диогену – лень.

      Я знаю: ты прелестна, всё остальное – тлен.

      Вселенная горит? До завтрего потерпит!

      Лень телеграмму взять – заткните под портьеру.

      Лень ужинать идти, лень выключить «трень-брень».

      Лень.

      И лень окончить мысль: сегодня воскресень…

      Колхозник на дороге

      разлёгся подшофе

      сатиром козлоногим

      босой и в галифе.

      «Конечно, я не оратор,

      подкованный философски,

      но

      ратую

      за тех, кто берёт лосося!

      Бывали вы в нашем море,

      магнитнейшем из морей?

      Оно от лимонных молний

      кажется лиловей!

      Мотаются мотоботы,

      как уголь, горит вода, —

      работа!

      работа!

      Всё прочее – лабуда.

      Мы боги, когда работаем,

      просвечены до волос,

      по борту,

      по борту,

      как лампы, летит лосось.

      Да здравствует же свобода,

      нужнейшая из свобод,

      работа,

      работа —

      как праздничный ледоход.

      Работа, работа…

      И так же не спят с тобой

      смородины и самолёты,

      гудящие над землёй,

      ночные составы в саже

      несутся тебе под стать,

      в них машинисты всажены —

      как нож по рукоять!

      И где-то над циклотроном

      загадочный, как астроном,

      сияя румяной физией,

      считая свои дробя,

      Вадик Клименко,

      физик,

      вслушивается в тебя.

      Он, как штангист, добродушен,

      но Вадика не тревожь —

      полёт звездопадов душных,

      расчёт