Маски. Андрей Белый
Читать онлайн книгу.
в глаза излитые, из глаз разлетаются: наукой видеть, чтобы без истории живописи самому узнавать, что важней, чтобы точно понять, для чего надо – знать!
Не кругла, но не нитка: овальное личико; носик не виделся: произведенье Праксителя[18], – правильный, легкий, прямой; прямотою дышала.
Из зелени светлой ожелченных светлых древес, в бело-сером и в бело-серебряном небе – день делался вечером; листьев набухшая пуча: в набухнувших кучах; вон – дерево темно-зеленое, с отсверком, серо-серебряным, бросило желто-оливковый плащ своей тени на выступ деревьев, ярчеющий, солнечно-желтый; за ним – уже розово-ржавое дерево: в сером тумане вставало; оно стало розовым, как запарело от пруда: едва.
Номер семь
Серафима Сергевна выслушивала Никанора Ивановича; он прикуривал; наискось виделась комната: склянки, пробирки, пипетки, анализы, записи; кто-то, весь в белом, над банкою с «acidum»[19]; даже – «venena»[20]: из шкапчиков Надписи.
– Что ему нужно? Да комната! Я – нужен: с комнатой; что? Да какая-нибудь обстановка; уход нужен; нужна сестра – что: чч-то?
Тут улыбнулся, пленительно, севши на стуле верхом, снял очки, чтоб очковою спицею в ухе копаться; казался усталым и вдруг без очков постаревшим архаровцем; вид – протестанта: в очках:
– Согласились бы вы – за приличную мзду состоять при Иване, при брате?
Она – занялась.
Крик:
– Хампауэр!
– Простите…
На крик – вон из комнаты.
– Лампу-то, лампу зачем ему дали!
____________________
Дверь – настежь: через коридор; там из двери открывшейся – черными хлопьями красный столб ламповой копоти бил; в центре очень неясно стоял кто-то в тихом пожаре, кого унимали и кто объяснял:
– Этот остров впал в грех: я его наказал извержением!
Выяснилось: население острова, или стола, – муравьи:
в мешке с сахаром.
Семь номеров на ее попеченьи: хлопот-то, – хлопот!
____________________
Серафима Сергевна развесила висмут; с лекарствами стол – в световых косяках; ей же в спину глядел коридор; и там слышалось, как выключатели щелкали; в ламповых стеклах выскакивал белый, холодный, отчетливый блеск, – не огонь.
Порошочек рассыпала, вздрогнув; и беличье что-то вдруг выступило на лице:
– Плечепляткин, – меня испугали вы, – личико стало котеночком.
– Вас – Пантукан зовет: лист он бумаги размазал.
Невидная глазу улыбка:
– Размазывал прежде он ужасы: красками; и оттого – ночь не спал; я просила его счернить ночь простой тушью, чтоб глаз успокоился…
Ставши улыбкой самой, – к Пантукану пошла: топоточком.
Предметы прозрачные глазу не видятся; и Серафима не виделась: вовсе: следила за жестом руки, зачерняющей лист:
– Тушевание – важное дело!
Нельзя было прямо понять: красота от добра иль добро красотою рождалось; но то и другое – путем становилось: путем