Не тоскуй, моя родная,

      Не слези твоих очей.

      Как найдет кручина злая,

      Не отплачешься от ней.

      Посмотри-ка, я лампадку

      Пред иконою зажгла,

      Оглянись: в углу кроватка

      И богата и светла.

      Оглянись же: перед нами

      Сладко спит младенец твой

      С темно-синими глазами,

      С светло-русой головой.

      Не боится темной ночи:

      Безмятежен сон его;

      Смотрят ангельские очи

      Прямо с неба на него.

      Вот когда с него была ты,

      От родимого села

      В барский дом из дымной хаты

      Я кормилицей вошла.

      Всё на свете я забыла!

      Изо всех одну любя,

      И ласкала, и кормила,

      И голубила тебя.

      Подросла, моя родная…

      С чистой, пламенной душой,

      А красавица такая,

      Что и не было другой.

      Ни кручины, ни печали –

      Как ребенок весела…

      Женихи к тебе езжали:

      За богатого пошла.

      С тех-то пор веселья дума

      И на ум к тебе нейдет;

      Целый день сидишь угрюмо,

      Ночи плачешь напролет.

      Дорогая, золотая,

      Не кручинься, не жалей…

      Не тоскуй, моя родная.

      Не слези твоих очей.

      Глянь, как теплится лампадка

      Пред иконой, посмотри,

      Как наш ангел дремлет сладко

      От зари и до зари.

      Над постелькою рыдая,

      Сна младенца не разбей…

      Не тоскуй, моя родная,

      Не слези твоих очей.

      Темно и пасмурно… По улице пустой

      Шарманщик, сгорбленный под гнетом тяжкой ноши,

      Едва-едва бредет с поникшей головой…

      И тонут, и скользят в грязи его калоши…

        Кругом так скучно: серый небосклон,

      Дома, покрытые туманной пеленою…

      И песней жалобной, младенчески-простою

      Шарманщик в забытье невольно погружен.

      О чем он думает с улыбкою печальной?

      Он видит, может быть, края отчизны дальной,

      И солнце жгучее, и тишь своих морей,

      И небо синее Италии своей…

      Он видит вечный Рим. Там в рубище торговка

      Сидит на площади, печальна и бледна;

      Склонилася на грудь кудрявая головка,

        Усталости томительной полна…

      С ней рядом девочка… На Север, одиноки,

          И день и ночь они глядят

        И ждут его, шарманщика, назад

      С мешками золота и с почестью высокой…

      Природу чудную он видит: перед ним,

      Лучами вешними взлелеян и храним,

      Цветет зеленый мирт и желтый померанец…

      Ветвями длинными сплелися кущи роз…

          Под тихий говор сладких грез

          Забылся бедный чужестранец!

      Он видит уж себя среди своих полей…

          Он слышит ласковых речей

          Давно не слышанные звуки…

      О