«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы). Андрей Платонов
Читать онлайн книгу.чтению романа «Чевенгур». Хотя Вы сказали мне однажды, что благодарить не за что, т[ак] к[ак] мы все делаем одно коллективное дело – советскую литературу, но я Вас всетаки благодарю. У многих людей есть коллективистское сознание, но редко еще есть у кого коллективистские чувства и действия. Поэтому можно благодарить за такую, к сожалению, редкость. Может быть, в ближайшие годы взаимные дружеские чувства «овеществятся» в Сов[етском] Союзе, и тогда будет хорошо. Этой идее посвящено мое сочинение, и мне тяжело, что его нельзя напечатать.
Рукопись просьба направить мне; если же это технически трудно (рукопись велика), то оставьте ее дома и скажите тому лицу, которое чаще всего присутствует на Вашей квартире, чтобы рукопись мне отдали, когда я приеду.
Глубоко уважающий Вас Андрей Платонов.
21/IX-29.
Адрес: Москва, Варварка, Псковский пер[еулок], [д.] № 7, б[ывшие] меблир[ованные] комн[аты], комн[ата] 4, А. Платонов.
Впервые: Вопросы литературы. 1988. № 9. С. 175. Публикация Е. Литвин.
Печатается по автографу: АГ. КГ-п-57-10-3.
Очевидно, после получения этого письма Горький решил как-то помочь Платонову. В письме, отправленном не ранее декабря, он сообщал Платонову, что говорил с директором 2-го МХАТа о переделке части романа в пьесу и советовал написать комедию:
«В психике вашей, – как я воспринимаю ее, – есть сродство с Гоголем. Поэтому испробуйте себя на комедии, а не на драме. Драму оставьте для личного удовольствия.
Не сердитесь. Не горюйте… «Всё – минется, одна правда останется».
«Пока солнце взойдет – роса очи выест»? Не выест» (ЛН, 1963. С. 314).
В декабре Платонов относил рукопись романа в театр, однако там отказались от инсценировки «Чевенгура», мотивируя это тем, что интересный, но «чисто беллетристический материал» романа невозможно использовать для пьесы (Письмо зав. литературной частью МХТ-2 от 18 декабря 1929 г. // РГАЛИ, ф. 2124, оп. 1, ед. хр. 128, л. 14).
{142} А. М. Ступникеру.
3 декабря 1929 г. Москва.
Тов. Ступникер. Пишу вам для памяти: во-первых – дайте мне 150 р[ублей], аванс за очерк[383], т[ак] к[ак] мне сейчас остро нужны средства; во-вторых – у Фадеева[384] есть две моих рукописи[385], которые он собирался печатать, но мне неизвестно. Будьте любезны узнать у него судьбу их. Если их судьба тяжела, то возвратите эти 2 рукописи мне, и – в-третьих – статья Авербаха[386] берет меня не за разум, а за ухо[387].
Самое грустное для меня – сопоставление с Бодом[388] и Сельв-Зелинским[389].
Я этих людей уважаю как литераторов, но не люблю тех, кого они выражают, – советских дельцовамериканцев[390].
Ожидаю вашей открытки. Андр. Платонов.
3/XIII-29.
Варварка, Псковский [переулок], 7, мебл[ированные] комн[аты], комн[ата] 4.
Печатается по автографу: ИМЛИ, ф. 629, оп. 3, ед. хр. 34, л. 2–2 об.
{143} В редакцию газеты «Правда».
Декабрь 1929 г. Москва.
В редакцию «Правды».
Просьба напечатать мое письмо[391].
В «Правде» № 283 напечатана статья Авербаха «О целостных масштабах и частных Макарах»[392]. В ней т.
383
В настоящий момент не установлено, о каком очерке идет речь.
384
Фадеев Александр Александрович (1901–1956) – прозаик, критик, один из лидеров РАППа; в 1929 г. – член редколлегии журнала «Октябрь».
385
В настоящий момент не установлено, о каких произведениях идет речь. Можно предположить, что одна из рукописей – очерк «Первый Иван», который будет опубликован в февральском номере «Октября» (1930. № 2).
386
Авербах Леопольд Леонидович (1903–1939, репрессирован) – критик, ответственный редактор журнала «На литературном посту» (1926–1932), генеральный секретарь РАППа. После публикации «Усомнившегося Макара» (Октябрь. 1929. № 9) по указанию И. Сталина развернулась кампания критики рассказа. В письме к Р. С. Землячке Фадеев признавался: «…в «Октябре» я прозевал недавно идеологически двусмысленный рассказ А. Платонова «Усомнившийся Макар», за что мне поделом попало от Сталина – рассказ анархистский…» (
387
Ср. с текстом письма в редакцию газеты «Правда»: «…учат меня этому не добрым советом, а «за ухо»». Возможно, это своеобразный ответ писателя на утверждение Авербаха о неприменении в партийной критике «заушательства» (т. е. оскорбительной, грубой критики с целью унизить, опорочить кого-либо).
388
Название эссе К. Л. Зелинского (опубл.: Октябрь. 1929. № 6). Произведение построено в форме телефонного разговора рассказчика с человеком, которого он называет Бодом. В монологах персонажа (в «потоке чувств, едва спрессованных логикой») раскрываются его взгляды на социалистическое строительство: «…всякая политическая, религиозная или социальная идея – хищник и антропофаг. Важно, чтобы она не пожирала в человеке человеческого, не коптила и не вялила его… каждый шаг мы должны чувствовать радость бытия» (185); «…для построения социализма нужны люди полнокровного самочувствия, веселого жизнеощущения» (187); «Не завтра, а сегодня нужно начинать жизнь так, как она начнется при социализме». В конце своей речи собеседник расшифровывает аббревиатуру «БОД» – «это банк общественного доверия», однако из-за «плохо работавшего телефона» разъяснить это понятие не успевает: разговор прерывается, и Бод, по признанию автора, остается неразгаданным: «За многосложностью его речи, мне кажется, я уловил одну идею – человека» (188). Классовая оценка идеологии Бода была дана в том же номере «Октября», где печаталось эссе Зелинского: «Вы же говорите от имени небольшой группы, которая занимает подлинно «узенькое место»»; «Вы чувствуете себя навозом потому, что Вы не активный строитель, а наполовину духовный эмигрант»; «Мы здесь имеем вариант «трагедии» спеца, деформированного практикой Октября» (
389
Контаминация фамилий Сельвинского и Зелинского. Сельвинский Илья (Карл) Львович (1899–1968) – поэт, прозаик. Зелинский Корнелий Люцианович (1896–1958) – литературовед, критик, ведущий теоретик Литературного центра конструктивистов (существовал с 1924 по 1930 гг.). Авербах цитирует эссе Зелинского «Бод» и пьесу Сельвинского «Командарм 2» в качестве произведений, идеологически близких рассказу Платонова: «Мелкий буржуа – вот действительное содержание абстрактного человека наших «гуманистов». Это мелкий буржуа, еще не успокоившийся, еще не обеспечивший себе безмятежного пользования «куском хлеба с маслом», еще не перешедший к нигилизму пассивному. […] Это, иначе говоря, тот «нигилист» эпохи выкорчевывания корней капитализма, который пролетарской организованности противопоставляет мелкобуржуазную расхлябанность и распущенность, который социалистической идейности противопоставляет иронию и издевку антиобщественного индивидуалиста» (На литературном посту. 1929. № 21–22. С. 15–16).
390
В работах конструктивистов Америка провозглашалась «технической мировой вершиной», у которой необходимо «научиться технике, понять и усвоить ее созидательные методы» (Бизнес. Сборник литературного центра конструктивистов. М., 1929. С. 53). // Задача социального конструктивизма («советского западничества») – раскрыть в бизнесе то, «что является высшим завоеванием культуры, высшим видом труда, рассказать и объяснить особые и новые свойства этого высшего вида» (с. 52): ««Американское делячество», которое у нас часто любят с презрением поминать как символ мелкобуржуазного мещанства, – плохая и вредная вещь, если это делячество преследует индивидуальные выгоды человека, и превосходная,
391
Письмо не было опубликовано.
392
См. прим. 4 к п. 142.