Это крайняя – я – за лимоном стояла!..

      Вот глаза ледяные – синее Байкала,

      Косы из-под платка, что рыбачьи канаты,

      И все швы на дерюге пальтишка разъяты;

      Кочерыжка, горбушка, птенец, восьмилетка, —

      Поднабита людьми рынка ржавая клетка,

      Все со службы – час пик! —

           каблуки не источишь,

      А туда же! – стоишь: мандаринчика хочешь…

      И распахнуты синие очи иконно

      На купюры, на смерч голубей заоконных,

      На торговку златой мандаринной горою,

      На лица ее булку,

      на море людское!

      В кулачонке вспотевшем зажаты копейки…

      Ты, проталина вешняя, дудка-жалейка,

      Заплати – и возьми! Тонкокорый, громадный

      Охряной мандарин – и сожми его жадно,

      Так зажми в кулаке, чтобы кровь стала капать,

      Чтобы смог сладкий плод на морозе заплакать —

      По тебе, истопницына дочь, замухрышка,

      Сталеварного града сухая коврижка.

      А вот лисы, а вот лисы, а вот зайцы-волки!..

      Мездру мороз прошивает кованой иголкой,

      Меха иней зацелует сизыми губами, —

      Не горжетка то – ослеп ты: пламя это, пламя!..

      Звери рыскали по лесу. Дитяток рожали.

      Целясь, очи потемнели! Локти задрожали!..

      …А теперь зверье – гляди-ко! —

           рухлядь, красотища!..

      Закупи – и вспыхнешь павой,

           а не мышью нищей,

      Шею закрути лебяжью лисьими хвостами —

      Пусть мужик твой, жмот