– Вижу, все вижу, родная моя.

      Глотки да крикнут!

      Очи да зрят!.. Но в ночи бытия

      Обры изникнут.

      Вижу, свидетельствую: то конец.

      Одр деревянный.

      Бражница мать. Доходяга отец.

      Сын окаянный.

      Музыка – волком бежит по степи,

      Скалится дико…

      Но говорю тебе: не разлюби

      Горнего лика!

      Мы, человеки, крутясь и мечась,

      Тут умираем

      Лишь для того, чтобы слякоть и грязь

      Глянули – Раем!

      Вертят богачки куничьи хвосты —

      Дети приюта…

      Мы умираем?.. Ох, дура же ты:

      Лишь на минуту!..

      Я в небесах проживаю теперь.

      Но, коли худо, —

      Мне отворяется царская дверь

      Света и чуда,

      И я схожу во казарму, в тюрьму,

      Во плащ-палатку,

      Чтоб от любови, вперяясь во тьму,

      Плакали сладко,

      Чтобы, шепча: «Боже, грешных прости!..» —

      Нежностью чтобы пронзясь до кости,

      Хлеб и монету

      Бедным совали из потной горсти,

      Горбясь по свету.