И с этих пор я мучал мать,

      Отца и всех соседей,

      Когда в ночи срывался в крик

      И напрочь всех будил.

      Лишь так пока я мог сказать,

      Что есть я на планете,

      Не ел, болел, ревел, как бык

      И колыбель мочил.

      В те годы мать сбивалась с ног,

      Метаясь по аптекам,

      Отец с работы плёлся злой

      От истощенья сил,

      Чтоб, перешедши чрез порог

      Свободным человеком,

      На вечер стать моим слугой,

      Кормильцем и такси.

      Мой ранее служивший дед,

      Войну прошедший бойко,

      Был завоёван мной – забыл

      Про вспыльчивость мою.

      И он забыл за тридцать лет,

      Что значит «делать стойку» —

      А потому расстрелян был —

      Безжалостно в строю.

      И ни мозоли у отца,

      Ни синяки у деда,

      Ни просьбы, чтобы я утих,

      Ни резкие слова

      Не истребили до конца

      Сего менталитета,

      Пока мольбами всех родных

      Не стукнуло мне два.

      Я осознал, что мы – семья.

      Я так жесток с родными!

      И… мысли ход был так несхож

      И странен для меня…

      «Какого черта!» – молвил я, —

      «Мне жить всю жизнь с ними,

      А я не ставил их ни в грош

      За жизнь свою ни дня!»

      И лёгши спать тогда, я там

      Совсем другим проснулся.

      Родные думали сперва,

      Что я уж заболел!

      Ну посудите сами: Сам!

      Я встал! И сам обулся!

      Сырой картошки —сам! – едва

      Чуть было не поел,

      Воды себе попить достал,

      Разлив ее по полу,

      Следы по кухне от штанов

      Я сделал тоже сам,

      Но только пальчиком нажал

      На кнопку радиолы,

      Прервав чреду спокойных снов, —

      Поднялся шум и гам!

      Не понял. Что-нибудь не так?

      Забота и вниманье

      Со стороны моих родных

      Окутали меня,

      И в их натруженных руках,

      Как в нежном урагане,

      Среди потоков вихревых

      Вдруг оказался я.

      «Скорей, суши! Скорее, мать,

      Простудится ребенок!» —

      Кипит работа в восемь рук,

      Мелькают восемь ног, —

      И вот – я водворён в кровать,

      Надежно запелёнут,

      И продолжаю свой досуг,

      Взирая в потолок.

      Я полежал минуток пять

      Во власти размышлений.

      Итак, расставим по местам

      Моих поступков нить.

      Каким мне всё же нужно стать,

      Чтоб заслужить прощенье,

      И что, таким примерным став,

      Мне нужно совершить?

      Когда я сплю –