Но эта маленькая ссора

      Имела участь нежных ссор:

      Меж них завелся очень скоро

      Немой, но внятный разговор.

      Язык любви, язык чудесный,

      Одной лишь юности известный,

      Кому, кто раз хоть был любим,

      Не стал ты языком родным?

      В минуту страстного волненья

      Кому хоть раз ты не помог

      Близ милых уст, у милых ног?

      Кого под игом принужденья,

      В толпе завистливой и злой,

      Не спас ты, чудный и живой?

      Скажу короче: в две недели

      Наш Гарин твердо мог узнать,

      Когда она встает с постели,

      Пьет с мужем чай, идет гулять.

      Отправится ль она к обедне —

      Он в церкви, верно, не последний;

      К сырой колонне прислонясь,

      Стоит все время не крестясь.

      Лучом краснеющей лампады

      Его лицо озарено:

      Как мрачно, холодно оно!

      А испытующие взгляды

      То вдруг померкнут, то блестят —

      Проникнуть в грудь ее хотят.

      Давно разрешено сомненье,

      Что любопытен нежный пол.

      Улан большое впечатленье

      На казначейшу произвел

      Своею странностью. Конечно,

      Не надо было б мысли грешной

      Дорогу в сердце пролагать,

      Ее бояться и ласкать!

      – — – — – — —

      – — – — – — —

      – — – — – — —

      Жизнь без любви такая скверность;

      А что, скажите, за предмет

      Для страсти муж, который сед?

      Но время шло. «Пора к развязке! —

      Так говорил любовник мой. —

      Вздыхают молча только в сказке,

      А я не сказочный герой».

      Раз входит, кланяясь пренизко,

      Лакей. «Что это?» – «Вот-с записка;

      Вам барин кланяться велел-с;

      Сам не приехал – много дел-с;

      Да приказал вас звать к обеду,

      А вечерком потанцевать.

      Он сам изволил так сказать».

      «Ступай, скажи, что я приеду».

      И в три часа, надев колет,

      Летит штаб-ротмистр на обед.

      Амфитрион был предводитель —

      И в день рождения жены,

      Порядка ревностный блюститель,

      Созвал губернские чины

      И целый полк. Хотя бригадный

      Заставил ждать себя изрядно

      И после целый день зевал,

      Но праздник в том не потерял.

      Он был устроен очень мило:

      В огромных вазах по столам

      Стояли яблоки для дам;

      А для мужчин в буфете было

      Еще с утра принесено

      В больших трех ящиках вино.

      Вперед под ручку с генеральшей

      Пошел хозяин. Вот за стол

      Уселся от мужчин подальше

      Прекрасный, но стыдливый пол —

      И дружно загремел с балкона,

      Средь утешительного