Пушок незрелый над твоей губой

      Как будто просит сам: прильни, отведай!

      Лови же миг, отпущенный судьбой,

      Не будь ни гордецом, ни привередой:

                  Цветы, когда весной их не сорвут,

                  Перестояв, увянут и сгниют.

      Будь я черна, уродлива, горбата,

      Как лошадь старая, изнурена,

      Хриплоголоса и подслеповата,

      Груба, занудлива и холодна, —

                  Такая бы любого отвратила.

                  Но чем же я тебе не угодила?

      Взгляни: мой взор искрится, как слюда,

      Нет ни морщинки на челе высоком;

      Я, как весна, бессмертно молода,

      Свежа, кругла, полна сладчайшим соком,

                  Моя ладошка влажная, лишь тронь,

                  Растает, ощутив твою ладонь.

      Велишь – твой слух обворожу мечтами,

      Как фея, по лужайке пробегу,

      Или с распущенными волосами

      Как нимфа, закружусь на берегу,

                  Едва касаясь муравы несмятой:

                  Любовь – огонь высокий и крылатый.

      Смотри: головки хрупкие цветов

      Мой нежный стан покоят, как подпоры,

      И без усилья пара голубков

      Влечет меня в небесные просторы;

                  Любовь легка, когда ей путь открыт:

                  Так что тебя, мой милый, тяготит?

      Иль собственной пленен ты красотою,

      Всем жертвуешь, одну ее любя?

      Ну что ж! Ухаживай сам за собою,

      Чаруй себя и отвергай себя;

                  Умри от страсти, как Нарцисс несчастный,

                  Увидевший в ручье свой лик прекрасный.

      Богатства существуют для даров,

      Деревья сада для плодоношенья,

      Изысканные яства для пиров,

      Самовлюбленность – это поношенье

                  Любви; ты факел – так изволь светить,

                  Ты был зачат – продли зачатий нить!

      Как смеешь ты вкушать дары природы,

      Коль сам не хочешь приносить плодов?

      Погибнет семя, но родятся всходы —

      Закон всеобщий бытия таков.

                  Пусть красоту твою замкнет надгробье:

                  Ты предаешь векам свое подобье».

      Меж тем Венеру прошибает пот:

      Исчезла тень, и воздух раскалился,

      Титана взор с пылающих высот

      На прелести богини обратился;

                  Он бы прилег охотно рядом с ней,

                  Адонису отдав своих коней.

      А что же наш охотник? Туча тучей,

      Он темную насупливает бровь

      И, рот кривя усмешкою колючей,

      Цедит с досадой: «Хватит про любовь!

                  Пусти, – мне зноем обжигает щеки;

                  Невмоготу