Если ты – Рено, не скрывай от меня иль

                                                            продлить дай обман».

      Когда Рено услышал, он стал совсем горбат,

      Княгиня его узнала от головы до пят,

      Узнала его голос, как пенье соловья,

      И остальные трое с ним – тоже сыновья.

      Ждут – словно три березки чтоб ветер

                                                            поднялся.

      Она заговорила, забормотала вся:

      «Дети, вы обнищали, до рубища дошли,

      Вряд ли есть у вас слуги, чтоб вам помогли».

      – «У нас четыре друга, горячие в делах,

      Все в яблоках железных, на четырех ногах».

      Княгиня понимает по своему чутью

      И зовет к себе конюха, мальчика Илью.

      «Там стреножена лошадь Рено и три других,

      Поставьте их в конюшнях светлых и больших

      И дайте им отборных овсов золотых».

      Илья почуял лошадь, кубарем летит,

      Мигом срезал лестницы зеленый малахит.

      Не жалеет горла, как в трубле Роланд,

      И кричит баронам маленький горлан:

      «Делать вам тут нечего, бароны, вчетвером,

      Для ваших лошадей у нас найдется корм».

      Как ласковая лайка на слепых щенят,

      Глядит княгиня Айя на четырех княжат.

      Хрустит душистый рябчик и голубиный хрящ,

      Рвут крылышки на части так, что трещит

                                                                       в ушах;

      Пьют мед дремучих пасек, и яблочный кларет,

      И темное густое вино, ублюдок старых лет.

      Тем временем Аймона надвинулась гроза,

      И стянутых ремнями борзых ведут назад,

      Прокушенных оленей на кухню снесли

      И слезящихся лосей в крови и пыли.

      Гремя дубовой палкой, Аймон вернулся в дом

      И видит у себя своих детей за столом.

      Плоть нищих золотится, как золото святых,

      Бог выдубил их кожу и в мир пустил нагих.

      Каленые орехи не так смуглы на вид,

      Сукно, как паутина, на плечах у них висит —

      Где родинка, где пятнышко – мережит

                                                                        и сквозит.

      Грифельная ода

      Мы только с голоса поймем,