Неужели я увижу завтра —

      Слева сердце бьется – слава, бейся! —

      Вас, банкиры горного ландшафта,

      Вас, держатели могучих акций гнейса?

      Там зрачок профессорский орлиный, —

      Египтологи и нумизматы —

      Это птицы сумрачно-хохлатые

      С жестким мясом и широкою грудиной.

      То Зевес подкручивает с толком

      Золотыми пальцами краснодеревца

      Замечательные луковицы-стекла —

      Прозорливцу дар от псалмопевца.

      Он глядит в бинокль прекрасный Цейса —

      Дорогой подарок царь-Давида,

      Замечает все морщины гнейсовые,

      Где сосна иль деревушка-гнида.

      Я покину край гипербореев,

      Чтобы зреньем напитать судьбы развязку,

      Я скажу «села» начальнику евреев

      За его малиновую ласку.

      Край небритых гор еще неясен,

      Мелколесья колется щетина,

      И свежа, как вымытая басня,

      До оскомины зеленая долина.

      Я люблю военные бинокли

      С ростовщическою силой зренья.

      Две лишь краски в мире не поблекли:

      В желтой – зависть, в красной —

                                                            нетерпенье.

      Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето.

      С дроботом мелким расходятся улицы

                                          в чоботах узких, железных,

      В черной оспе блаженствуют кольца бульваров.

                        Нет на Москву и ночью угомону,

                        Когда покой бежит из-под копыт…

                        Ты скажешь: где-то там, на полигоне,

                        Два клоуна засели – Бим и Бом,

                        И в ход пошли гребенки, молоточки,

                        То слышится гармоника губная,

                        То детское молочное пьянино:

                        До-ре-ми-фа

                        И соль-фа-ми-ре-до.

      Бывало, я, как помоложе, выйду

      В проклеенном резиновом пальто

      В широкую разлапицу бульваров,

      Где спичечные ножки цыганочки в подоле бьются

                                                                              длинном,

      Где арестованный медведь гуляет —

      Самой природы вечный меньшевик,

                        И