Так и король наш Карл огнём очей надменных

               Старался заглушить укоры принцев пленных^*,

               Надежду в них убить: пускай они узрят,

               Что чужд раскаянию тот, чей грозен взгляд.

      ¹⁰⁰⁵ Пред взором пленников король, лихой сначала,

               Утратил гордый вид, надменности не стало,

               Когда семь дней спустя, сорвавшись с ложа вдруг,

               Он криком разбудил своих дворцовых слуг:

               Полночный ветер выл, в нём стон стоял, и крики

      ¹⁰¹⁰ Незаглушимые терзали слух владыке,

               Потом ещё три дня, как в роковые дни,

               Не стихнут голоса коварные резни,

               Усилить он велел ненужную охрану:

               Вновь отголоски те мерещатся тирану,

      ¹⁰¹⁵ Двенадцать злых ночей дрожит он напролёт,

               И все вокруг дрожат, он спать им не даёт,

               И среди бела дня он мечется нередко:

               Над Лувром вороньё, и вся черна беседка^*.

                      Вновь королева-мать творит свои дела,

      ¹⁰²⁰ Супруга нежная от страха обмерла^*,

               Нечистой совестью всю ночь король терзаем,

               До смерти будет он гоним истошным лаем,

               А днем шипеньем змей; душа его дрожит

               И от самой себя в беспамятстве бежит.

                      Ты принц, мой пленный принц^*, свидетель

                                                                                                      этой были,

               Твои рассказы нам немало бы открыли.

               Собрав застолие, теперь узреть бы тут,

               Как волосы твои от ужаса встают,

               И если эти дни ты позабыл так скоро,

      ¹⁰³⁰ Не забывает Бог ни славы, ни позора^*.

                      В ту пору человек не человеком был,

               Скорее, это знак разгульных тёмных сил,

               Ведь он в глазах отца, скорбящего о сыне,

               Не смел существовать, немела мать в кручине,

      ¹⁰³⁵