Мор, пытки, грациозность   мар,

      зеленая   прожорливая   чара,

      беги  туда, где  нет  еще  пожара,

       беги туда, где свет – а  не  угар.

      Уснешь  в дыму, чаду и выхлопная

       тебя  прельстит  кончина в час глухой,

        и немота витрин влекущих  мая,

      не оживит уродливый  покой.

      И даже в многоваттном  шоке  сердце

      не  шевельнется, потому  что – вонь,

      суд  опоздал, во  гроб задвинься, дверца,

      захлопнись, меди медленная  бронь.

      Будь осторожен, я  чувствую  что-то  плохое,

      друзья, один  за  другим, в масках  небытия.

      Агония – это прощанье с  планетой, друзьями и  мамой.

      Прервана  связь   с  будущим, где рыдает  ее  дитя.

       Так  плачется! Это – плачет  Вселенная,

       Это – у нее облом,

      тупик, еще  одно вырождение,

      замкнутый  путь  кольцом.

      Это – входит в руки, ноги, пятки,

      заполняет ребра, свищет во лбу,

      это дергает пальцы, стучит под лопатки,

      крутит глаз подзорную трубу.

      Говорят: душа вошла в тело,

      колеблет его и живет,

      делает первые шаги несмело,

      теплом наполняет живот.

      У нее свой инстинкт, своя программа,

      а бедному телу – страдать,

      корчиться от каждой занозы и шрама,

      ненавидеть, любить, тосковать.

      Столкновение  двух  материй.

      Формула  упростится,

      если время  энергией  наделить,

      если  массу  утяжелить

      до  одной  судьбы  человечьей.

      Станут  понятны  перепетии света, ада

      голоса  и  немоты,

      лекарства  и  яда.

      Время – это  миг,

      умоляющий:

      – Сгинь  и  ты!

      Быть  ничем – ни землею, ни гадом, иудой,

      стать  ничем – серой пылью от быстрых колес,

      тем великим – «ничем» – после жизни и чуда,

      тем прекрасным» ничем» после смерти и слез.

      И зовущее» Эй», и последнее» Боже…»

      воплотится в одно – перемену в лице.

      Лишь одно будет вечно, как холод по коже,

      за тебя испугаться