Бесполезно  просить: «Живи», —

       после  того, как  умерла  мать.

      Бесполезно требовать: «Плыви» —

       тонет стальная    рать.

      Вкус  горячки  не  фунт   мармеладной  лжи.

      Тебе  говорили: «Беги!» Свидетели – ножи.

      Ты  был  одинок. Хоровод    вокруг.

      Не урагана, а  упырей   убийственный   круг.

      Отвечал: «Не уеду. Месть, месть, месть!»

      И  вот  доказательство: смерть все же  есть»

      Месть  не годится, пока  она  птица.

       Пока  она  в генах, по  венам  струится.

      Война грянет   адом  и  сонмами   крыл

       ангельских, если ничто   не  забыл.

      Их  убивают  по одному,

      отслеживают, окружают одиночеством,

      как дичь, отделяют  от  общего  стада,

      коверкают  судьбы, умерщвляют  любовь толпы.

      Этих  людей, можно  только   обожать,

      не  наглядеться  на трубачей, зовущих в бой.

      Уходят родные, уходит  мать,

      гибнут герои    смертью  лихой.

      Палачи истязают, чтобы – в генах   страх,

      чтобы встать   с  колен трудней.

      Оглянись – снова  кто-то исчез из друзей,

      и  вольготно тиранам  в  веках.

      Неужели нас всех размажут,

      как холодные капли крови,

      на асфальте, на швабрах уборщиц,

      на досье детективов продажных?

      Неужели мы все-лишь ошметки

      пыли, грязи, листов наградных?

      Кто получит награду за то, что

      «наконец-то и этот не жив»?

      Приказ – в огне горят призывники.

      Кляп – миллион, забитый в горло маме.

      Жри водку и заткнись, кусая кулаки,

      перед портретом скорбным в черной раме.

      Труп школьника, разорванный на части

      в гробу свинцовом киснет под венком.

      Во славу тризн и паранойи власти

      встал дьяволом над школой военком.

      На пункте призывном толпа шестерок,

      полковник – плоскостопный павиан.

      Вагон солдат, вагон арбузных корок —

      ему без разницы, лишь бы обрамить план.

      Ты отмени в душе своей присягу —

      давно убита Родина твоя,

      не присягай ни палачу, ни стягу,

      бесславный строй могил – твоя семья.

      Шаг вперед – нету дна.

      Кончик  рыла – на взводе  стрела.

      За  миллионы