Поверьте, что не уважаю

      не верю в пафос тризн,

      и крик барана не ввергнет рьяно

      в истошный охуизм.

      Где на чеку для идиота

      зудит сурьма цитат,

      там подневольно примет рота

      посмертный целибат.

      Живу в орде и пишу из орды,

      но ненавижу намазы спецназов,

      спецназы намазов.

      Страна – это главное,

      но важнее страны – сын,

      не кремлемское бремя военных заказов.

      Снова поборы ордынские – брать сыновей,

      отрывать от семьи, под дулом вести на закланье

      власти, которой всего нужней —

      не критика – а рабское заиканье.

      Ханскую плеть сменили на слезоточивый газ,

      на опричника надели шлем – и в бой!

      Бьет чужак неграмотный нас,

      и гордится  новой ордой.

      Трудно  эту  ярость  сдержать.

      Трудно  пересилить  газетные  толки,

      Ложь – лишь  с  виду  божия  благодать,

      не  соврать:

        под  ногти – иголки.

      Если  солдат коченеет  во рву,

      до хребта  разорваны  ребра,

      запретом не сдержишь  молву —

      взрывается   славой   недоброй.

      Крик этой  матери, вопли всех матерей,

       разрушат  ледяные заторы,

      пустые  просторы  городских  площадей,

      врываются  залпами в  кухни и   норы.

      Цербер  церберу  шепчет в  ушко:

      – Заебали  прогулки по  сковородке.

      Прибавить жару? Залить  горшком?

      Бунтарей  чую   в дерзкой  походке.

      Прорычал  в  ответ  вислоухий  пес,

      с десятком медалей  за «гоп»:

      – Революция – не  просто понос,

      императору  ада – гроб.

      За  прогулки  несвободных  людей —

      15 суток и более,

      дабы  не  тянули  за  тонкую   нить

      из адского лепрозория.

      Чего боятся люди?

      Люди боятся  страха,

      лающих  псов, автоматной

      очереди  над  головой.

      У  страха   глаза приятеля,

      за   слово  скручены  руки,

      У страха глаза ребенка

      отправленного  в   детский  дом.

      Страх  заполняет  улицы,

      страх расправляется  с  толпами,

      страх повинуется крикам:

      «Запрещено!» и «Молчать!»