Пускай зима, снега, морозы,

      На озере – метровый лёд,

      Звучат печальные прогнозы

      Да иностранные угрозы,

      Но – Китеж всё-таки всплывёт.

      Нам слали столько похоронок

      За все прошедшие века!

      Писали – при смерти ребёнок,

      А слой озоновый так тонок!

      Гуд бай, Россия. Всё. Пока.

      Нам запрещали то и это,

      Учили по-чужому жить,

      Давали ложные советы,

      Ссылаясь на «авторитеты»:

      Нет, нет, не сможет Китеж всплыть.

      Из-за границы привозили

      Паскуднейших профессоров

      И те нам головы дурили,

      Мол, миф о Китеже сложили

      Агенты вражеских штабов.

      Нам географию меняли,

      За бред платили гонорар,

      Пожар бензином заливали,

      Из книг страницы вырывали,

      Где было слово Светлояр.

      Нам говорили: «Глуповатый

      И простоватый вы народ.

      Для вас всё кончено, ребята,

      Прошли вы точку невозврата».

      …Нет, Китеж всё-таки всплывёт!

      Березняк, и сосняк, и осинник,

      И речушки скрипичный изгиб;

      Натюрморт завершает в корзине

      Крупный белый ядрёнейший гриб.

      Шелест леса, по-русски певучий…

      Всё настолько прекрасно вокруг,

      Что нельзя ни насколько улучшить

      Даже силой божественных рук.

      Но – нашлось добавленье к картине

      Безупречной, к осенним полям:

      Вот сейчас бы да в дымчатой сини

      Надо мною лететь журавлям.

      Так я думал – и стало мне стыдно:

      Впрямь старуха из пушкинских строк —

      Всё мне мало и всё мне завидно,

      Всё-то мне недовешивал Бог.

      Славянский мир – не ширь-широко поле,

      Не лес да степь и не за далью даль.

      Славянский мир – поболе, ох поболе:

      От речки Радость до горы Печаль.

      Нам в левый бок упёрлись алеуты,

      Нам в правый бок упёрлась немчура,

      И наши полвсемирные маршруты —

      Всего лишь тропки заднего двора.

      Вот так однажды друг мой черногорец

      что надоел ему Ядран,

      И речками приплыл, минуя море,

      Ко мне на Ледовитый океан.

      У нас ведь что ни день – сплошные сказки,

      Нигде подобных сказок больше нет…

      А помнишь юность в Чехах, стара ласка?..

      Но умолчим, не выдадим секрет.

      А как забудешь чары польской пани,

      Балтийский ветер в кудрях золотых,

      И белорусский лес, и синий снег, и сани,

      И голубой платок, и белый стих.

      Да, белый стих. Не только, впрочем, белый.

      Но всё равно – такое