Богатство идей. История экономической мысли. Алессандро Ронкалья
Читать онлайн книгу.
страны, т. е. ее производственных мощностей и ее конкурентоспособности на международных рынках. Этот последний подход, однако, можно считать превалирующим в рассмотрении причинно-следственной связи, которую многие авторы этого периода (Серра, Монкретьен и Ман оказались здесь в числе первых) устанавливали в отношении национального продукта и торгового баланса[92].
В связи с дебатами о внешней торговле обращает внимание тезис о иерархии различных видов деятельности. Значительное число авторов выступали за целесообразность, исходя из роста национального богатства, экспорта мануфактурной продукции в обмен на сырье, или товаров роскоши в обмен на товары первой необходимости, или продукции квалифицированного труда в обмен на продукцию неквалифицированного[93]. Кроме того, среди секторов экономики первое место на шкале стратегического значения закреплялось за внешней торговлей, и в конце следовало мануфактурное производство, затем сельское хозяйство[94]. Оставляя в стороне обоснования таких теорий, можно вспомнить, что тот исторический период характеризовался развитием рынков как сетей международного и внутреннего обмена, а также накоплением богатства предпринимателями, изначально сосредотачиваемого почти исключительно в руках крупнейших торговцев.
Еще одна интерпретация, которая лишь частично поддерживается прочтением работ отдельных меркантилистских авторов, связана с понятием прибыли от отчуждения (profit upon alienation), т. е. прибыли, возникающей в акте продажи и потому порождаемой в процессе обращения, – иными словами, коммерцией. Согласно этому понятию в самом простом его изложении, прибыли возникают, когда покупают подешевле и продают подороже. Данный тезис соответствовал стадии торгового капитализма, что, в частности, и объясняет привилегированную роль, отводимую внешней торговле. Действительно, выигрыш, получаемый одной из сторон обмена, компенсируется потерей другой стороны, поэтому, когда покупатели и продавцы находятся в одной стране, выигрыши одних в точности компенсируются потерями других. Поэтому торговля может выступать источником богатства, только если мы рассматриваем обмен между разными странами. Однако будучи доведен до предела – прибыль возникает исключительно из акта обмена – этот тезис подразумевает не просто ранжирование торговли и иных видов экономической деятельности, а фундаментальное количественное различие между ними. В таком виде данный тезис является как ошибочным с точки зрения описания функционирования экономической системы, так и вводящим в заблуждение как интерпретация меркантилистских авторов, по крайней мере большинства их них[95]. Но и за данным тезисом можно разглядеть историческое обоснование, на которое современные экономисты часто не обращают внимания: значение военной мощи в международных экономических отношениях, рост колоний, монополистический характер крупных торговых компаний. Если мы включим в сферу
С этой точки зрения Испания предоставляла негативный пример: золото и серебро, поступавшее из рудников в колониях, поглощалось, как черной дырой, дефицитом платежного баланса, связываемого со слабостью национального производства. О связи между экономической ситуацией в Испании и экономической мыслью того периода см. [Perrotta, 1993].
Серию примеров см.: [Perrotta, 1991].
Такой иерархии придерживался Ман (и затем Петти), и она отличалась от предложенной позднее физиократами (см. подразд. 4.4 наст. изд.). Очевидно, что если мы рассматриваем вопрос о факторах национального богатства в любой данный момент времени (при условии отождествления богатства с национальным продуктом), любой сектор в принципе равноправен по сравнению со всеми другими, как позднее и указывал Смит в полемике с физиократами. Но при рассмотрении «динамической» проблемы роста богатства народов на протяжении длительного периода времени введение иерархии между секторами экономики обладает неплохим объяснительным потенциалом. Несомненным достоинством меркантилистского анализа с этой точки зрения, в частности, стало то, что он подготовил почву для разделения производительного и непроизводительного труда Смитом (см.: [Perrotta, 1988]).
Фактически уже к началу XVIII в. тезис о взаимовыгодном характере международной торговли стал доминирующим (некоторые примеры см.: [Wiles, 1987, р. 157–160]).