На следующее утро, в соответствии с земным временем, в стареньком конференц-зале базы 07-к собрались все, кто должен был принять решение и отчитаться по подготовке к предстоящей операции.

      Питер пришёл туда с твёрдым намерением прояснить для себя некоторые волнующие моменты. Ему не нравилось, что Управление пыталось использовать его, не поставив в известность об истинных целях и задачах экспедиции. Особенно это было важно в свете последнего опасного происшествия, так как бороться с врагом, которого не знаешь и не представляешь всех его намерений, крайне непродуктивно. Именно об этом капитан Рейкир и доложил, заканчивая свой отчёт перед собравшимися.

      Полковник Прескотт выдержал паузу.

      – Мы не можем, – сказал он чуть погодя, – распространяться о целях секретной миссии. И капитан Рейкир должен понимать почему. Дело УНА – решать, кто конкретно будет поставлен в известность и в какой степени.

      – Согласен с вами, – ответил Рейкир, – но не тогда, когда речь идёт о жизни моего экипажа и целостности корабля. Ведь именно Управление поручило мне заботиться о них в первую очередь, разве не так?

      Полковник крякнул и замешкался, вместо него в разговор вступил вдруг мистер Лавендиш. Покачивая носком ботинка, он сказал вкрадчиво:

      – О чём вы говорите, капитан? До того как вы вылетели, никто и знать не знал о грозящей вам опасности, ну а теперь, когда всё страшное уже позади, тем более не имеет значения, ради чего вы рисковали.

      – Вывернутая логика, – возмутился Грэххем, – получается, что я должен отдать свою жизнь неизвестно за что?

      – Ну, на то вы и солдат, господин сержант, – протянул археолог.

      – Да, но, думаю, мы имеем право знать, ради чего подвергаемся опасности, – подхватил Питер.

      – В вашем возрасте, молодой человек, – растянул в улыбке губы Лавендиш, – вообще вредно много думать.

      Питер хотел было возмутиться, но за него ответил доктор Гафф:

      – Некоторым вредно выпендриваться в любом возрасте, это разжижает мозги. Мне кажется, у вас есть симптомы. Это я вам как врач говорю.

      Лавендиш вскочил с места, и его глаза засверкали.

      – Я протестую. Здесь не может быть места оскорблениям. Соблюдайте субординацию, первый помощник Гафф.

      – Субординация, первый помощник Лавендиш, это моё любимое слово, – сказал доктор Гафф и зажмурился.

      – Прекратите, – брезгливо прервала их Вайс, – сейчас не время выяснять отношения. По данным предоставленных мне рапортов, а также согласно указаниям управления, мы можем продолжать экспедицию. Конечно, детали проработки придётся несколько скорректировать в соответствии с изменившимися условиями. Нужно многое